James Hadley Chase

Поверишь этому — поверишь всему

- Почему ты этим интересуешься?
- Ее муж открыл у нас счет на двести тысяч в год.
Большие деньги всегда производили впечатление на Роду, но она никогда не хвалила других женщин, считая, что все они недостойны ее.
- Она в твоем вкусе - худая и темноволосая, умеет одеваться. Поторопись, Клей, я не хочу попасть под дождь.
Через час Рода, уже развалившись на балконе в шезлонге, потягивала мартини, просматривая при этом какой-то журнал.
Я расположился напротив. Зная, что, кроме журналов и тряпок, ее ничего больше не интересует, разговора о Видале и Дайере я не стал возобновлять.
Как непохожа она была на Валерию. Та вникала во все мои дела. У нее был острый ум, хорошо развитый интеллект и я, бывало, очень часто обсуждал с ней мои дела и получал от нее на этот счет очень ценные рекомендации. Валерия!
Шесть лет тому назад, когда я заменял Роя Кеннона на посту директора бюро в Бостоне, он, прощаясь со мной в аэропорту, сказал, что ни о чем так не жалеет, как о расставании со своей секретаршей, которая была для него эталоном во всем. И это не было преувеличением. Валерия Дарт заслуживала всяких похвал. Высокая, с длинными, вороньего цвета, волосами, большими голубыми глазами, великолепно очерченными губами - она была красавица, а в работе не имела себе равных. Я влюбился в нее сразу же, но несмотря на дружелюбие она никогда не поощряла меня в ухаживании, даже наоборот сдерживала. Мы вместе работали с девяти утра до шести вечера. У нее была своя машина, и, когда мы прощались после работы, она очаровательно мне улыбалась, махала рукой, садилась в машину и уезжала. Я не занимал места в ее жизни. Она никогда не рассказывала ничего о своих делах вне работы, она держала меня на расстоянии... В меня она вошла как вирус. И знал, что для меня не будет другой женщины ни сейчас, ни позже - никогда. Как-то вечером в пятницу, месяца через три после нашей первой встречи, пригласив ее на танцы, я не смог удержать нахлынувшего на меня шквала чувств.
- Валерия, - сказал я, - я люблю тебя. Ты не могла этого не заметить. Как бы ты отнеслась к моему предложению стать моей женой. У меня нет большего желания. Я уверен, что мы могли бы быть счастливы... Есть ли у меня шанс?
Она склонила голову на мое плечо, чтобы я не мог видеть ее лицо. Так мы продолжали танцевать несколько минут, не произнося ни слова. Затем, подняв голову, она улыбнулась мне.
- Да, Клей, у тебя есть шанс, но мне не хотелось бы этого сейчас.
- Значу ли я что-нибудь для тебя. Вал?
- Да, и очень много. - Она поцеловала меня в щеку. - Но не торопи меня, давай немного подождем.
Я был так счастлив, что не спал всю ночь. На следующий день мне позвонили из главной конторы. Вице-президент компании Райнер хотел видеть меня. Я оставил все дела на Валерию и полетел в Нью-Йорк. Райнер сердечно приветствовал меня и сразу же перешел к делу.
- Клей, мы решили предложить вам поработать в Европе в наших отделениях: полгода в Лондоне и полгода в Париже. Вместо вас пока поработает Билл Олсон, но после командировки место останется за вами со значительной прибавкой в зарплате.
Немного подумав, я тут же согласился выехать во вторник.
- Отлично, - сказал он. - Олсон примет у вас дела в понедельник. Мисс Дарт быстро введет его в курс дела. По-моему, он великолепный работник.
Перед вылетом из Нью-Йорка я позвонил в Бостон и успел застать Вал перед самым закрытием бюро.
- Я вернусь в четыре. Вал, - сказал я. - Нам нужно срочно поговорить.
Встретишь меня в аэропорту?
- Конечно.
До вылета оставался еще час. Зайдя в ближайший ювелирный магазин, я купил обручальное кольцо...
Валерия встречала меня, как мы и договорились.
- В чем дело. Клей? - спросила она, когда мы уединились в тенистом уголке парка.
Я рассказал ей о предложении Райнера.
- Мне очень трудно оставить тебя одну. Вал, - сказал я, - но это поможет тебе принять решение. Я надеюсь, что через год, когда я вернусь, ты согласишься выйти за меня замуж, а лишние полторы тысячи в месяц нам очень пригодятся.
Она пристально посмотрела на меня.
- Я буду скучать. Клей.
Когда я открыл футляр и передал ей кольцо, у нее перехватило дыхание.
Сделав над собой усилие, она произнесла: