Они прибыли к пропускному пункту через пять минут, но этого времени Дузенскому вполне хватило, чтобы позвонить. Двое солдат в ушанках уже поджидали их.
Шлагбаум был поднят, и машина въехала на территорию пропускного пункта. Вновь потребовался паспорт Радница. Чиновник не торопился. Радниц ожидал вместе с еще несколькими американцами, которые приезжали в Восточный Берлин для того, чтобы посетить «Комише Опер». Вскоре американцы ушли. Радниц ждал. Наконец, после почти двадцатиминутного томления, чиновник поставил отметку в паспорте и с самодовольной ухмылкой вернул паспорт Радницу, жестом давая понять, что он, свободен.
Толстяк был взбешен, но он молча вернулся к машине. Там уже копошилось двое солдат. Открыв капот и багажник, а также все дверцы, они дюйм за дюймом осматривали внутренности машины. Радниц ходил взад-вперед, пытаясь хоть как-то согреться, и еле сдерживал клокотавшую в нем ярость.
Ко Ю подошел к нему, на его желтом лице было беспомощное выражение.
— Простите, сэр. Они спрашивают про обогреватель, — сказал он.
Радниц подошел к «Роллс-Ройсу».
— В чем дело? — спросил он по-немецки. Один из солдат осветил большой радиатор, закрепленный под днищем машины:
— Что это?
— Обогреватель салона.
— Мы видим. Необходимо его снять.
— Снять? — Полузакрытые глаза Радница почернели. — Но зачем? Это обогреватель. В нем ничего нельзя спрятать.
— Его нужно снять, — деревянным голосом сказал солдат. — Мы хотим осмотреть его. Радниц глянул на Ко Ю:
— Ты сможешь его снять?
— Да, сэр, но это займет много времени.
— Сделай это. — Радниц забрался в салон машины, закурил сигару, пытаясь держать под контролем свои эмоции. Он понимал, что находится на чужой территории и эти безмозглые животные в ушанках в данном случае обладают большей властью, чем он. Включив освещение, он начал просматривать документы, извлеченные из саквояжа.
Двое солдат с интересом наблюдали, как Ко Ю снимает обогреватель. Двадцатью минутами позже поднялся шлагбаум, и на территорию контрольно-пропускного пункта въехала машина. Из нее выпрыгнул Дузенский и быстро направился к «Роллс-Ройсу». Отослав солдат, он открыл дверцу машины и скользнул на сиденье рядом с Радницем. Солдаты разрешили Ко Ю поставить радиатор на место и отошли.
— Извините, — сказал Дузенский. Запах пота, исходящий от его тела, заставил Радница глубже затянуться сигарой. — Это слишком важно. Я был вынужден задержать вас. Мы согласны и уплатим три с половиной миллиона долларов при условии, что вы передадите в наше распоряжение расшифрованную формулу.
Радниц сделал несколько пометок на документах, которые просматривал. Еще пару минут он читал их, затем отложил в сторону и глянул на Дузенского.
— Мне пришлось провести почти час на холоде, — сказал он. — Мое время дорого стоит. Я не могу выносить подобные издевательства от коммунистического правительства. Моя цена сейчас — четыре миллиона! Позвоните им! Объясните, что цена поднялась лишь из-за того, что какой-то глупец заставил меня ждать. Слышите? Четыре миллиона долларов!
Испуганный злобой в глазах Радница, Дузенский выскочил из машины и бегом направился к деревянному бараку. Радниц вновь начал просматривать финансовые документы. Ко Ю наконец установил радиатор на место. Дузенский возвратился через пятнадцать минут и вновь забрался в салон машины. Его лицо блестело от пота, на скулах горели красные пятна.
— Да.., мы согласны, — обреченно сказал он. — Четыре миллиона долларов.
Радниц нажал кнопку, опуская стекло, отделяющее его от Ко Ю, и жестом показал, чтобы Дузенский вышел.
— В «Бристоль», — распорядился он. Когда «Роллc-Ройс» остановился у второго барьера, никаких осложнений уже не было. Стальной шлагбаум был поднят, и машина въехала на территорию Западного Берлина.
Приехав в «Бристоль», Радниц тут же отправился в пункт международной связи и попросил бланк телеграммы. Аккуратным почерком он набросал следующие строки:
«Джонатану Линдсею.
Отель «Георг V», Париж, 8.
Договоритесь о встрече с К, в 13.00 для Чарли. 16 числа.
Радниц».