— Я здесь, потому что меня послали, шериф. Это ничего не значит. Я не ищу неприятностей. И от меня их не будет.
Шнайдер склонил голову набок.
— Да? Я слышал, что «Сан» любит «жареное».
— «Сан» — может быть, но не я.
Шнайдер, заткнув большие пальцы рук за пояс, разглядывал его оценивающе.
— Скажи мне, Кейд, почему они послали сюда такую тряпку, такого проспиртованного слизняка? А? Это интересно.
Кейд проклинал себя за то, что у него не хватило храбрости заказать еще выпивку. Сейчас это было ему просто необходимо.
— Я жду ответа, Кейд.
Шнайдер слегка толкнул репортера в грудь. Кейд покачнулся и отступил на пару шагов. Восстановил равновесие, повел тыльной стороной ладони по пересохшим губам.
— Думаю, они ошиблись в выборе, — он не мог заставить себя замолчать, его несло. — Я ничего не собираюсь снимать, шериф, если это вас беспокоит.
Шнайдер смерил его взглядом с ног до головы.
— Тебя не должно беспокоить — что может беспокоить меня. Где собираешься остановиться?
— В отеле, в центре...
— Когда улетаешь?
— Следующим же самолетом... завтра, в одиннадцать утра.
Шнайдер на секунду задумался, глаза его по-прежнему презрительно поблескивали, затем он пожал плечами.
— Ну, так и чего мы ждем? Потопали, Кейд. Придется о тебе позаботиться.
Когда они вышли в вестибюль, Шнайдер внезапно спросил:
— А что это у тебя в сумке, Кейд?
— Мои вещи.
— Небось, и камера там?
Кейд стал как вкопанный. Глаза его вспыхнули такой безумной яростью, что ошарашенный Шнайдер попятился.
— Только тронь мою камеру! — истерично заорал Кейд. — Пожалеешь, что на свет родился!
— Да нужна мне твоя камера, — Шнайдер недовольно опустил руку на кобуру. — Чего ты орешь? Я что — пытался ее забрать? Нет!
— Не смей к ней прикасаться... и все тут! — заявил Кейд уже более спокойным голосом.
Шнайдер успокоился.
— Идем. Чего здесь болтаться?
Кейд, пошатываясь, направился к дверям. Он чувствовал слабость и тошноту: сам был потрясен и напуган взрывом собственных эмоций.
Снаружи воздух был влажным. Пахло дымом. Шнайдер жестом подозвал стоявший под навесом пыльный «шевроле», за рулем которого сидел подтянутый, спортивного вида парень, одетый так же, как и Шнайдер, и с такой же серебряной звездой на нагрудном кармане. Его длинное лицо покрывал густой загар. Маленькие темные глазки были так же выразительны, как невзрачная речная галька.
— Рон, это Кейд, он в свое время был классным фоторепортером. Может, ты о нем слышал? Он не собирается нарываться на неприятности, — сказал Шнайдер. — Отвези его в отель. Он улетает завтра в одиннадцать. Составь пока ему компанию.