— Здесь у вас только один телефон?
— Да, — ответил я, держа руки за спиной.
Не стоило делать поспешных движений.
Гость взялся за телефон и выдернул провод из гнезда. Сделав это, он посмотрел на меня своими змеиными глазами.
— Иди готовь цыпленка. Сол, присмотри за ним.
Мы пошли на кухню.
— Что вы хотите от меня? — спросил я, засовывая цыпленка в гусятницу.
— Сам подумай, дружок, — сказал Сол, усаживаясь на стул. Его черная рука ласкала рукоятку револьвера. — И не приставай с расспросами.
Тягостное молчание.
— Нравится тебе здесь, приятель, не одиноко?
— Я привык, — ответил я одеревеневшими губами.
— Ты женат?
— Нет.
— Как же тогда с женщинами, а?
— Когда как.
Вошел худой, в руке у него было блюдо с сандвичами.
— Бери, Сол, это не так уж и паршиво. — Он говорил с набитым ртом. — Следи за весельчаком, позабавь его. Я пойду взгляну на окрестности.
— Эдди — парень что надо, — Сол начал есть. — Тебе следует обращаться с ним осторожно. Он немного вспыльчив, а так — парень первый сорт.
Я ничего не ответил, да и говорить было не о чем. Я думал. Они не оставят меня в покое. Но и не подозревают, на кого напоролись. Справиться с ними по отдельности — это единственный мой шанс. Эдди вышел, а с толстяком — разберусь.
Сол спросил:
— Сколько монет сбежалось за день?
— Немного, — ответил я. — Мы сегодня как раз сдали деньги в банк.
— Вот как. Нам нужна монета, чертовски нужна.
Он сгреб ещё пару сандвичей и принялся засовывать их в свою огромную пасть.
— Мы думали, что в подобной дыре должно быть достаточно денег.
— Сотня долларов, не больше, — сказал я.
— Тебе лучше найти что-нибудь покрупнее, приятель, не то рискуешь остаться со свернутой шеей.
Я поставил на стол две тарелки. Мое дыхание участилось. Если я собираюсь заняться этим толстым, то сейчас самое время. Я вытащил гусятницу и соусник.
— Есть ещё деньги за бензин, — продолжал я, направляясь к столу. — Может быть, долларов пятьдесят...
Сол поднялся и наблюдал за тем, как я заношу руку, чтобы положить цыпленка на тарелку.