- Не понимаю, почему ты поднял такой шум из-за дурацкого флакончика с духами. Что ж, видимо, не остается ничего другого, как дать ему эти деньги... - она встала. - Да, я сделала глупость, признаю, но так поступают многие. Так почему же, в конце концов, и мне нельзя? И вообще, как сказал этот тип, это не такие уж и большие деньги для человека с твоим положением.
Она направилась к двери, а меня охватила такая ярость, какой, пожалуй, я не испытывал ни разу. Я вскочил, обошел вокруг стола и схватил ее за руку в тот момент, когда она взялась за ручку двери. И залепил ей такую затрещину, что ее отбросило к стене, колени у нее подогнулись, и она сползла на пол. Яростным рывком я поставил ее на ноги и швырнул в кресло. Она упала на сиденье, едва дыша, прижав руки к пылающей щеке, и со жгучей ненавистью уставилась на меня.
- Сукин сын!
- А как тебя называть - воровкой?!
- За это я с тобой разведусь! Ты меня ударил! - закричала она вне себя. - Ты сделал мне больно, зверь! Боже, как я тебя ненавижу! Теперь никуда не смогу выйти! Что скажут люди, если увидят меня в таком виде? Подожди, это тебе дорого обойдется, уж я позабочусь! Ты еще пожалеешь!
Я молча сидел и смотрел на нее. От бессильной злости она стукнула себя по коленям. Глаз у нее начал заплывать. Она выглядела нелепо и глупо, как капризный ребенок, впавший в истерику. Потом она вдруг расплакалась. Она сползла с кресла, подбежала ко мне и уткнулась лицом в мою рубашку.
- Не позволяй им посадить меня, спаси от тюрьмы. Я испытал мимолетное сочувствие и только. Еще вчера ее объятия могли пробудить желание, теперь же они ничего для меня не значили.
- Линда, прошу тебя, успокойся, - я понимал, что говорю холодно. - Ну успокойся же! Поднимись и садись сюда, нам вместе нужно поискать какой-нибудь выход.
Линда подняла красное, залитое слезами лицо и отпустила меня.
- Стив, ты меня ненавидишь, да? - она подавила рыдание. - Обещаю, что буду хорошей, правда, если ты избавишь меня от этого. Честное слово, я буду хорошей женой, я...
- Замолчи и смотри не скажи чего-нибудь такого, о чем потом будешь жалеть. Я принесу что-нибудь выпить. Она встала, колени ее дрожали.
- Боже! Ты словно каменный! Никогда б не подумала... Я подошел к бару и налил нам обоим неразбавленного виски. Когда я возвращался со стаканами к письменному столу, зазвонил телефон. Я поставил стаканы и взял трубку.
- Можно попросить Линду? - сказал женский голос.
- Линда заболела. У нее простуда. А кто ее спрашивает?
- Это Люсиль. Линда простудилась, какая жалость! Я могу чем-нибудь помочь? Только скажите, я сразу же прибегу. Я могу варить чудесные супы.
Люсиль Бауер жила в конце нашей улицы в одноэтажном доме. Это была высокая некрасивая лесбиянка средних лет, которая, по-моему, проявляла нездоровый интерес к некоторым девушкам нашего района.
- Спасибо, Люсиль, мы справимся сами.
- Бедняжка Линда, я могла бы прийти утешить ее.
- Ее сейчас утешают три таблетки аспирина. Но все же спасибо.
- Ну, не стану больше задерживать. Я знаю, что у вас всегда много работы. Мне очень нравится ваш журнал, мистер Менсон.
- Спасибо, я чрезвычайно рад, а пика до свидания. Я повесил трубку.
Стакан Линды был пуст. Она дрожала всем телом, и ее глаз совсем заплыл. Я налил ей еще на три пальца спиртного.
- Что теперь нам делать? - простонала она. - Боже, и послал же ты мне муженька! Можешь заплатить этому типу? Я сел и закурил сигарету.
- Это шантаж, а по-твоему, мы должны поддаться на него?
- А как же иначе! - она снова сорвалась в крик. - Ведь он засадит меня в тюрьму!
- Ты этого очень боишься? - я посмотрел на нее. - В конце концов, доказано, что ты воровка, а вор всегда должен считаться с тем, что его могут поймать.
- Ты стараешься меня напугать, но я просто не буду тебя слушать. Ты ненавидишь меня, да! Ты с ума сходишь по этой твоей подлой секретарше! Уж я то отлично знаю, как вы там развлекаетесь в редакции!
Я подался вперед и заглянул ей в глаза:
- Хочешь еще пощечину? Если сейчас же не замолчишь, получишь!