— Об этом я много думал. Я рассуждаю так: где, собственно, находится сердце отеля? Кухня! Если мы пригрозим, что взорвем кухню, Дюлак поймет, что его прекрасный отель выйдет из строя. Итак, большую бомбу ты спрячешь в самом надежном месте на кухне.
Анита глубоко вздохнула:
— Да, но это будет не так просто. Там постоянно кто-нибудь находится и днем и ночью. Кухня никогда не прекращает работу.
— Если тебе нужен твой муж, ты должна решить эту проблему. У нас есть время. Подумай над этим. Я не вижу другой возможности освободить Педро. Это единственный путь.
Анита, некоторое время сидевшая неподвижно, наконец кивнула и встала.
— Я найду такое место, — заверила она. — Ты умный человек. — Она положила руку на плечо Мануэля. — Спасибо тебе.
Когда она ушла, Фуентес завопил:
— Кого волнует этот ублюдок Педро? Пять миллионов долларов! К черту идею с бомбами! Это сумасшествие!
— Если это возможно, Педро уйдет с нами, — холодно сказал Мануэль. — Я дал ей слово, и это окончательно.
— Не горячись, — проговорил Фуентес. — Ты только подумай, ну кому захочется иметь дело с бомбами? Разве ты не видишь...
Мануэль перебил его:
— В таком случае иди, друг мой. Иди в порт, и пусть тебя там схватит полиция. Или ты работаешь вместе со мной и делаешь то, что я говорю, или можешь уходить!
Фуентес некоторое время молчал. Он понял, что у него нет другого выбора и придется принять условия Мануэля.
— Я буду работать с тобой, — произнес он наконец.
Мануэль наклонился и похлопал Фуентеса по плечу:
— Прекрасно сказано. За это надо выпить... Его холодные глазки в упор уставились на Фуентеса.
— И помни, если я пью с человеком, который говорит, что будет со мной работать, это означает обязывающий договор. Понятно?
Они посмотрели друг другу в глаза, и Фуентес натянуто улыбнулся.
— Договорились, — заключил он.
***
Восемь детективов из Парадиз-Сити и еще шесть, присланных из Майами, прочесывали район Сикомб в поисках Фуентеса. У них была также фотография Педро Сертиса, сделанная, когда он лежал без сознания на больничной койке. Никто не знал Педро, никто его никогда не видел. Точно так же, как ни один человек не видел Фуентеса. Наказ Мануэля действовал.
Кубинские рабочие выполняли указания Мануэля. Однажды, сказал он им, у любого могут быть неприятности с полицией. Стена молчания раздражающе действовала на полицейских, которые в этой удушающей жаре входили в каждый дом, стучали в каждую дверь, предъявляли фотографии и спрашивали одно и то же:
— Вы видели этих людей?
Лепски с детективом второго класса Максом Джейкоби обрабатывали район гавани. Этот богатый парень, владелец яхты, ходатайствовал о выдаче разрешения на ношение оружия для кубинца с тем, чтобы тот мог охранять его яхту. Салинсбери отплыл на Багамы, но, судя по документам, Фуентес так и не сдал оружия. Лепски полагал, что кто-нибудь из ночных сторожей, охраняющих другие суда, должен знать, где можно найти Фуентеса.
Шагая с напарником по набережной, Лепски жевал сухой чизбургер и ворчал. Было уже двадцать два тридцать, и он без конца вспоминал о курице, которую накануне оставил на стойке бара у Гарри Аткина, когда началась перестрелка.
— Курица под винным соусом с грибами! — стонал он. — Представь только!
— Гарри сохранит ее для тебя в холодильнике, — утешал его Джейкоби. — Если там будет достаточно для троих, пригласи и меня на ужин.
Лепски фыркнул:
— Ты слишком много думаешь о еде, Макс.
— Это не самое плохое занятие. А что делают те два парня?