— Я вынужден солгать ей. Эта ложь роняет меня в собственных глазах. Обмануть любого из моего народа — позор. — Мануэль сжал кулаки. — Ты думаешь только о деньгах. Я могу тебя понять. Ты — человек бедный. Но эта ложь, на которую я вынужден пойти, пробьет брешь в моем сердце.
Фуентес с трудом владел собой. Его подмывало наорать на Мануэля, чтобы тот прекратил эту дурацкую мелодраму. Кого волнует эта Анита? Кто она такая, собственно говоря? Пустое место, как и ее жалкий муженек! Однако он сдержался и промолчал. Никто не осмеливался кричать на Мануэля, зная, что мгновенно получит кулаком по лицу.
— А бомбы? — спросил Фуентес после продолжительного молчания. — Они еще нужны?
— Конечно. Мы должны будем действовать в соответствии с этой ложью. Она женщина вовсе не глупая. Придется соблюдать предельную осторожность, обманывая ее. Мануэль встал.
— Ложись спать, дружище. Через полчаса я встречусь с Анитой. Нельзя терять ни минуты. Педро умрет, возможно, завтра или послезавтра. Анита может узнать о его смерти, тогда нам не видать пяти миллионов. Самое позднее послезавтра, когда она должна провести нас в апартаменты.
— Нам понадобится оружие, — заметил Фуентес.
— Все приготовлено, все предусмотрено, неизвестно только, как поступит Анита.
Полчаса спустя Мануэль покинул свой бот и пошел по набережной, таща мешок с бомбами. Подойдя к дому, где жила Анита, он поднялся по лестнице и постучал в ее квартиру.
Анита распахнула дверь. В скудном свете пыльной лампочки она выглядела больной и осунувшейся. Под глазами у нее были темные круги.
— Хорошие новости, — сказал Мануэль, проходя в крохотную гостиную. У нее загорелись глаза.
— Педро?
— Да, Педро.
Мануэль поставил мешок на стол. Его толстые губы растянулись в фальшивой улыбке.
— Я как раз из больницы. Мой приятель, который там работает, сообщил, что Педро пришел в сознание и температура у него снизилась. Через два дня его можно будет перевозить.
Анита пристально посмотрела на него.
— Я просто не могу в это поверить, — прошептала она. — Он был в таком тяжелом состоянии! Через два дня? Нет, этого не может быть!
— Антибиотики творят чудеса, — возразил Мануэль, стараясь избегать ее пристального взгляда. — Мой приятель сказал, что полиция уже пыталась допросить Педро. Он чудесный парень, Анита! Ты должна гордиться им! Он отказался им хоть что-нибудь сообщить. До сих пор они даже не знают, кто он. Педро оберегает тебя.
Подбородок Аниты задрожал. Она отвернулась и бросилась в маленькую спальню. Слыша ее рыдания, Мануэль закрыл глаза. Смогут ли четыре миллиона долларов стереть в его памяти хоть когда-нибудь этот момент, с которого он не имеет права называться хозяином своего слова?
Он ждал, когда женщина появится вновь. Его лицо покрылось мелкими капельками пота. Услышав, что рыдания прекратились, Мануэль тихонько подошел к двери и заглянул в спальню.
Анита стояла на коленях и, склонив голову в молитве, благодарила Бога за чудо. Мануэль отвернулся с перекошенным лицом.
Минут через десять Анита вышла из спальни. Теперь это была совершенно другая женщина: она умылась, причесала волосы. Жесткое выражение ее лица сказало Мануэлю, что теперь перед ним была именно та женщина, которая поможет им проникнуть в апартаменты Уорентонов.
— Бог услышал мои молитвы, — сказала она и обеими руками схватила правую руку Мануэля. — Я не переставала молиться, и Бог меня услышал! Теперь мы должны отвезти Педро домой! Ты говоришь, что через два дня он сможет ехать?
— Да, но за эти два дня нужно еще много подготовить. Сначала бомбы. Мануэль подошел к столу и, взяв мешок, вытащил из него маленький черный ящичек размером с пачку сигарет.
— Это маленькая бомба, которую ты должна спрятать в холле отеля.
После этого он вытащил другой черный ящик, раза в четыре больше первого и завернутый в целлофан. Со всеми предосторожностями он поставил его на стол.
— Это большая бомба, которая сможет разрушить кухню. Надеюсь, нам не придется ею воспользоваться.
Потом он вытащил из мешка еще маленькую коробочку, несколько мгновений молча смотрел на нее, потом вновь убрал в мешок.
— Обе бомбы мы возьмем с собой, — сказал он Аните.
Она подошла к столу и стала внимательно рассматривать оба ящика. Выражение твердости и решимости на ее лице не оставляли места сомнениям.
— Я спрячу бомбы. Ты можешь положиться на меня, — сказала она.