Но, конечно, она не спала. Она сидела на кровати и ждала его.
***
— Не включай свет, — предупредила Анита, слегка задыхаясь.
— Хорошо. Света с террасы вполне достаточно, — ответил Мануэль, оглядываясь вокруг. Как живут богачи!
И тут его поразила мысль, что и он сможет жить в такой же роскоши, если у него будет пять миллионов.
— Нам нужно сесть и подождать. Мануэль сел в одно из больших кресел, Фуентес же, нервничая, вышел на террасу. Он был поражен ее размерами, огромными цветочными горшками, креслами, столиками и баром. . — Сколько времени? — спросил Мануэль и посмотрел в полутьме на свои часы. — Ага! Скоро начнут передавать новости. Я поставил на одну лошадку, Анита, чувствую, что сегодня мне повезет. — Он вытащил из кармана портативный приемник. — Ты не играла никогда на скачках?
— У меня нет на это денег, — ответила женщина. — Уж не собираешься ли ты включать приемник? Ведь кто-нибудь может услышать.
— Никто не услышит. Я должен знать, выиграл я или нет.
Мануэль включил приемник, настроил так, что звук был очень тихим, но отчетливым.
Фуентес стоял в дверях террасы, залитой лунным светом. По его лицу катился пот. Не начнет ли орать эта глупая баба, когда узнает, что ее жалкий муж сыграл в ящик? Сможет ли Мануэль справиться с ней? Он снова ощупал револьвер.
Диктор начал передачу с местных новостей. Анита сидела неподвижно. Мануэль пытался рассмотреть ее лицо, но освещение было слишком слабым, и был виден только ее силуэт с руками, зажатыми между колен.
Потом передали сообщение, которого ждал Мануэль. Он весь напрягся и наклонился вперед, чтобы броситься на Аниту, если она начнет кричать. Фуентес тоже подался вперед. Сообщение было кратким:
«Педро Сертис, убийца управляющего жилым домом в районе Сикомб, раненный выстрелом полицейского детектива Тома Лепски при попытке скрыться с четырьмя тысячами долларов, скончался, придя ненадолго перед смертью в сознание».
Потом диктор перешел на сообщения о скачках, но Мануэль выключил приемник. Он уронил его на пол и пристально посмотрел на Аниту, пытаясь уловить первые признаки истерики.
Но ничего не произошло. Анита сидела как каменная статуя. В апартаментах повисла гнетущая тишина. Слышны были только отдаленные крики поздних купальщиков. Мануэль выдавил из себя:
— Исусе! Анита! Что я могу сказать! Она сидела все так же неподвижно. В любой момент, подумал Мануэль, она может закричать.
Он встал и подошел к ней:
— Анита, какой ужас!
— Не подходи ко мне, — предупредила она свистящим шепотом.
Мануэль остановился. Голос был настолько жутким, что Фуентес на всякий случай отодвинулся подальше.
Она нажала на выключатель, и зажглась маленькая настольная лампа.
У Мануэля перехватило дыхание, когда он посмотрел на Аниту, освещенную лампой, и не узнал ее. Перед ним была старуха со сморщенной кожей и глубоко запавшими глазами.
На истерику не было никакого намека. Это было лицо мертвеца.
— Анита! — Мануэль снова заставил себя лгать. — Для меня это такой же страшный удар, как и для тебя.
Мертвые глаза внезапно ожили.
— Значит, ты солгал мне! Ты, хозяин своего слова!
Голос Аниты напоминал шуршание сухих листьев.
— Все это время ты знал, что Педро умирает, и обманул меня для того, чтобы я открыла дверь отеля. Ты лгал мне, чтобы запустить руки в грязные деньги! Господь покарает тебя!
— Анита, нет! — Мануэль почти кричал. — Послушай меня! Я не обманывал тебя! Клянусь! Ты только подумай! Я действительно держу свое слово! Я обещал, что твой муж будет с тобою. Если я обещаю что-то моим землякам, я делаю все, чтобы его выполнить и сдержать свое слово. Нет, Анита, я не обманывал тебя! Этот человек из больницы обманул меня! 3ачем он это сделал? Зачем уверял меня, что Педро выживет? Зачем?
Мануэль с излишней нарочитостью колотил себя кулаками по голове.