— Не будьте ребенком. Стоит ему узнать, что мы поздно вечером были вдвоем на уединенном пляже, он сразу же умоет руки. Вы перестанете для него существовать. Неужели вы этого не понимаете?
— Это не правда! — в отчаянии воскликнула она. — Может, он и разведется со мной, но посадить в тюрьму не позволит. Уж я-то его знаю. Он не допустит, чтобы люди говорили, что жену Эйткена посадили в тюрьму.
— Вы не понимаете, насколько серьезно наше положение. — Я старался говорить тихо и спокойно. — Вы убили полицейского. Я знаю, это был несчастный случай, но ведь вы не остановились, к тому же у вас нет водительских прав. Если бы вы сбили не полицейского, а кого-нибудь другого, возможно, ваш муж и вытащил бы вас из пропасти, но тут он ничего не сможет сделать, будь он хоть самим президентом.
— Что же, мне придется идти в тюрьму?
Ее лицо как-то сморщилось, глаза увеличились и округлились.
— Нет. Они ведь не знают, что это сделали вы, и, скорее всего, не узнают. Мы будем дураками, если сами пойдем и сдадимся им. Нужно сначала выяснить, что им известно. А когда мы это выясним, тогда и будем решать, как быть дальше.
— Что же, мы ничего не будем делать?
— По крайней мере сегодня. А завтра будет видно. Так вы меня поняли? Приедете к десяти часам. Тогда все и решим.
Она кивнула.
— Ну и прекрасно. А сейчас я отвезу вас домой.
Она поднялась и пошла впереди меня к выходу из гостиной, потом через холл к входной двери. Тут она остановилась.
— Нам придется ехать в вашей машине, Чес? Мне будет жутко в неё садиться.
— Есть другая машина. Я одолжил её у соседа. — Взяв Люсиль за руку, я вывел её на крыльцо. — В «кадиллаке» не поедем.
Пока я выключал свет в холле и запирал входную дверь, она ждала меня на крыльце. Я уже поворачивал ключ в замке, как вдруг раздался мужской голос:
— Эй, это ваша машина?
Ощущение было такое, словно я в темноте коснулся рукой оголенного провода. Может, меня тряхнуло и не так сильно, но, во всяком случае, очень чувствительно. Люсиль ахнула, однако у неё по крайней мере хватило разума шагнуть в тень, где её не было видно.
Я посмотрел на дорожку. У ворот стоял человек. Как следует разглядеть его я не мог — было слишком темно — и видел только, что он высок и широкоплеч. Рядом с «понтиаком» Сиборна стоял «бьюик» с откидным верхом, капот которого слегка подсвечивали задние огни «понтиака».
— Не двигайтесь, — шепнул я Люсиль, спустился по ступенькам и зашагал по дорожке к воротам.
— Извините, если напугал Вас, — сказал человек. Это был крепкий мужчина лет сорока пяти, с густыми усами и красноватым приветливым лицом. — Я думал, вы меня видите. Это ведь машина Джека Сиборна, верно?
— Да, — ответил я, чувствуя, что дышу слишком быстро и неровно. — Я одолжил её, пока моя в ремонте.
— Вы Честер Скотт?
— Да.
— Рад познакомиться. — Он протянул руку. — Меня зовут Том Хэкетт. Джек, наверное, рассказывал обо мне. Во всяком случае, мне о вас он рассказывал довольно часто. Я ехал мимо, увидел машину и решил узнать: неужели этот старый черт уже приехал?
Меня сверлила одна мысль: видел ли он Люсиль? Ведь мы вышли из освещенного холла. Сколько он стоял у ворот?
Мы пожали друг другу руки. Его рука была куда теплей моей.
— Нет, Джек раньше августа не появится. Он всегда приезжает в августе, — сказал я.
— В общем, я решил заглянуть: а вдруг? Я ехал в Пальмовую бухту. Живу сейчас в отеле «Парадизо», думаю пробыть здесь недели две. А жена приезжает только завтра. Поездом. В машине ездить не любит — говорит, кружится голова. — Он засмеялся. — Мне это даже немного на руку: хоть какое-то время могу пожить один. Вот я и думал: если Джек здесь, можно будет посидеть за бутылочкой и поболтать.
— До августа его не будет.
— Да, вы уже сказали. — Он взглянул на меня. — Если у вас нет особых дел, поедемте куда-нибудь, а? Посидим, выпьем. Время ещё детское.
— С удовольствием, но у меня свидание.