— Вы платите ему?
Ее всю передернуло.
— Нет... у меня нет денег.
— Какая же ему выгода вас шантажировать? Или ему выгодно заставлять вас делать то, что он скажет?
— Да.
— После того как вы разыграли маленький спектакль на пляже, — сказал я, не сводя с неё глаз, — вы уехали и по дороге ухитрились сбить полицейского. Вы быстро подъехали к ближайшему телефону-автомату, позвонили Россу и рассказали ему о случившемся. Он сразу понял, что это куда более грозное оружие для шантажа, и велел вам ехать ко мне домой и разыграть там ещё один спектакль, чтобы убедить меня взять всю вину на себя, а уж потом в игру вступит он и вытянет у меня деньги.
Она застучала стиснутыми кулачками — ещё один расхожий трюк.
— Все было совсем не так, Чес! Я ему не звонила, я приехала прямо сюда.
— Я не верю вам, Люсиль. Я не верю, что Росс вас шантажирует. Мне кажется, что вы работаете вместе.
— Это не правда, Чес! Клянусь вам! Все было так, как я вам рассказала.
Я внимательно посмотрел на неё — конечно, она лгала.
— Хорошо. Знаете, что мы с вами сейчас сделаем? Поедем к Россу и поговорим с ним. Очень интересно, как он себя поведет, если наш визит будет для него неожиданностью. Подождите меня здесь. Я сейчас переоденусь, и мы поедем к нему.
Я вышел из гостиной и захлопнул за собой дверь — Люсиль и слова не успела сказать, — подошел к двери в свою спальню, открыл её, но внутрь не вошел. Сильно хлопнув дверью, я быстро прошел в гостевую спальню и оставил дверь приоткрытой. Потом стал слушать.
Дверь из гостиной тихонько приоткрылась. Я осторожно выглянул и увидел, что Люсиль вошла в холл и смотрит на закрытую дверь в мою спальню. Потом она вернулась в гостиную и закрыла за собой дверь. Через секунду до моего слуха донеслись слабые звоночки — она набирала номер телефона.
Я поставил простейший капкан, и он вот-вот должен был захлопнуться.
Подкравшись к двери в гостиную, я прижался ухом к скважине.
Она говорила:
— Что мне делать? Боюсь, он ничего не заплатит. Нет... он мне больше не верит. Ты должен сделать что-нибудь...
Я вошел в комнату.
Люсиль быстро повесила трубку и отошла от телефона.
— Ладно, ладно, — сказал я. — Виноватый вид, смущение — не нужно, это лишнее. Я все слышал. Значит, вы все-таки работаете вместе. Или я не прав?
Лицо её побелело, глаза были полны ненависти. Молодость, свежесть и красота куда-то исчезли. Теперь это была повидавшая виды, загнанная в угол женщина.
— Вы думаете, умней вас никого нет, да? — закричала она, задыхаясь от ненависти. — Да, вы умный, согласна. Но только деньги вы нам все равно выложите, не отвертитесь! Вы не сможете доказать, что я была с вами! Что я сидела за рулем! У нас есть ваша фотография около машины. Если не заплатите, мы отсылаем её в полицию. А если вы будете пытаться впутать в это дело меня, так у вас нет никаких доказательств, и это всего лишь ваше слово против моего. У меня будет алиби. Найдутся люди, которые подтвердят, что в момент убийства я была с ними. Так что у вас один выход — платить, и именно это вы и сделаете!
Я стоял и разглядывал её искаженное злобой лицо, и вдруг мне вспомнились пятна крови на правом заднем колесе машины. Вдоль позвоночника холодной скользкой змеей пополз озноб.
Мне сразу показалось, что с этими пятнами что-то не так, но только сейчас я понял, что они значили. Это не был несчастный случай. О'Брайен был убит, как были убиты Долорес и Натли.
— Вы с Россом убили его, — сказал я. — А потом инсценировали случайный наезд. Вы стукнули его по голове, а потом переехали задним колесом «кадиллака». Только вы в спешке сделали серьезную ошибку. Вы переехали его не тем колесом. Нужно было левым, Люсиль, не правым, а левым. Одной такой ошибки достаточно, чтобы попасть в газовую камеру.
Она попятилась, лицо её внезапно стало серым.
— Я не убивала его!
— Убивали, вместе с Россом. Вы хотели убить двух зайцев одним выстрелом, не так ли? Избавиться от О'Брайена, а заодно расколоть меня на двадцать тысяч!
— Это не правда! — закричала она. — Вы ничего не сможете доказать! Я не убивала его! И если вы не заплатите нам...