Я ждал целую минуту. Меня распирало от желания вскочить и врезать ему ногой.
— Вы уже поговорили с Люси, — я предпринял последнюю попытку. — Она сказала мне, что вы одинаково смотрите на жизнь. Для нее так же, как и для меня, важно получить деньги, чтобы преобразить эту школу. И я хочу знать, Тим, могу ли я рассчитывать на ваше содействие? Поможете ли вы нам?
Я не сводил с него глаз. Наконец, его пальцы сжались в кулаки. Что ж, по крайней мере, из этого следовало, что он не умер.
Я ждал. Я уже сказал все, что мог. Если ответа не будет, решил я, придется преподать ему армейский урок.
И буквально за мгновение до того, как я открыл рот, чтобы наорать на него, Тимотео медленно поднялся, а затем, не взглянув на меня, волоча ноги, двинулся к тиру.
Когда он исчез в пристройке, я встал и пошел следом.
Я нашел его у скамьи, на которой лежало ружье. Он снял очки и выглядел таким же несчастным, как вытащенный из воды котенок.
Я зарядил ружье.
— Начинайте, Тим. Можете не спешить. Впереди еще полдня. Постарайтесь целиться в круг. Если не попадете, ничего страшного. Меткость приходит с практикой. Хорошо?
Он взял ружье, подошел к барьеру и начал стрелять.
Шесть первых пуль даже не попали в мишень.
— Хорошо, Тим... подождите, — я вытащил треногу, которой пользовался Ник Льюис, обучая самых беспомощных женщин, закрепил на ней ружье, отступая в сторону. — Продолжайте, — с треногой он не мог промахнуться. Может, думал я, в нем проснется честолюбие, если он увидит, что способен-таки поразить цель. Он выстрелил двадцать раз, прежде чем центральный круг вывалился на песок.
— Молодец, Тим. А все потому, что ружье не дрожало, — я снял ружье с треноги. — Теперь не спеши. Я хочу, чтобы ты нажимал на спусковой крючок, лишь когда будешь уверен, что попадешь в цель. Пусть даже у тебя уйдет час на шесть выстрелов.
Пот катился по его лицу. Он целился так долго, что я даже испугался, не парализовало ли его. Наконец он выстрелил. Мишень стояла новая. Он попал во внешнее кольцо. По крайней мере, пуля не ушла в никуда.
Еще через час он шесть раз поразил кольцо и единожды попал в центральный круг. Я и не ожидал такого прогресса. Он был столь скован, что я чуть ли не слышал, как трещат при движении его мышцы. Я, конечно, хотел, чтобы он продолжал стрелять, но чувствовалось, что ему необходим перерыв.
— Хорошо, Тим, давайте прервемся. Жутко хочется пить. Пойдем к бунгало и покажем Люси, какие у вас успехи.
Он опустил ружье, словно Геркулес — земной шар. Я вновь прогулялся по песку и принес мишени.
— Как самочувствие, Тим? Очень устали?
— Нет.
Он успел надеть очки и отгородиться от меня.
Люси красила бунгало. Она стояла на лестнице и водила кистью по водосточному желобу. Стены бунгало уже блестели свежей краской.
— Привет, Люси... Хочется пива.
Она посмотрела на нас и, улыбнувшись, помахала кистью.
— Возьми сам, не будь таким беспомощным. Я занята.
— Слезай лучше вниз. Я хочу показать тебе, как стреляет Тим.
— Не может ли Тим залезть сюда и докрасить этот желоб. У меня отваливаются руки.
Он рванулся вперед, словно спущенная с поводка гончая. И оказался у лестницы, прежде чем я открыл рот.
— Я с радостью помогу вам, — донеслось до меня. — Эта работа не для вас.
Я подождал, пока она спустится вниз и отдаст ему кисть и ведро с краской. Он полез на лестницу, а Люси подошла ко мне.
Вместе мы двинулись к кухне.