— А почему он не взял ружье с собой?
Я решил положить конец допросу.
— Вас это тревожит, мистер Лепски?
Он улыбнулся.
— Пожалуй, что нет, — улыбка исчезла. — Этот 600-миллиметровый оптический прицел и глушитель... Кого он собирается убить? Президента?
Я оставил прицел и глушитель в коробке. Чтобы найти их, требовался настоящий обыск.
Мне удалось выдавить из себя смешок.
— Он любит всякие приспособления. Знаете ли, есть люди, у которых больше денег, чем здравого смысла. Он покупает все, что можно навесить на ружье.
— Понятно, — Лепски кивнул. — Значит, завтра у вас свободный день? Ученика нет... жены нет. Я тоже смогу выкроить пару часов. Как насчет того, чтобы дать мне урок?
Только этого мне и не хватало.
— Извините, но я собираюсь поехать к жене. Я закрываю школу на несколько дней.
— Значит, мне не повезло. Но мы встретимся двадцать девятого. Так?
— Конечно. Я не забыл.
Лепски помолчал.
— Хорошее у него ружье... просто отличное. Я хотел бы иметь такое.
— Я тоже.
Лепски задумался. Я с тревогой наблюдал за ним.
— Вы хотите сказать, что он отказался от уроков, даже оснастив ружье оптическим прицелом?
— Ему стало скучно.
Лепски поскреб щеку.
— Как хорошо иметь много денег. Я бы с удовольствием так поскучал, — он снял соломенную шляпу и обмахнулся ею как веером. — Чертовски жарко, не так ли? — и продолжил, прежде чем я согласился с ним. — Значит, вы едете к жене? Где она? — выстрелил он коротким вопросом.
Но я был начеку.
— Неподалеку. Ну, мистер Лепски, у меня есть кое-какие дела. Увидимся двадцать девятого.
— Конечно, не буду вам мешать, — кивнул Лепски, затем добавил:
— В будущем не забывайте запирать дверь. Мы не ищем лишней работы.
— Буду помнить об этом.
— Счастливо оставаться, мистер Бенсон. До встречи.
Мы пожали друг другу руки, и он зашагал к «бьюику». Я подождал, пока его автомобиль не скроется из виду, затем вернулся в бунгало, собрал в рюкзак нужные мне вещи, нашел лист бумаги и написал заглавными буквами: