— Они справедливые. Я ему все объясню. Он знает, сколь велики ставки.
— Мне нужно полное взаимопонимание, мистер Саванто. Начиная с завтрашнего утра.
— Я ему скажу.
— Этого недостаточно. Я требую ваших гарантий, иначе нечего и браться.
Вновь он ответил не сразу.
— Я гарантирую вам его содействие.
Я шумно выдохнул воздух.
— Отлично. Мне понадобятся деньги. Надо купить патроны. Ружье. Он не может стрелять из моего. У него слишком длинные руки.
— Об этом не беспокойтесь. Ружье я ему купил. «Уэстон и Лиис». По индивидуальному заказу. Он привезет ружье с собой.
«Уэстон и Лиис» — лучшие оружейники Нью-Йорка. Ружье, изготовленное у них по индивидуальному заказу, стоило порядка пяти тысяч долларов. Тут Саванто был прав. О ружье для его сына я мог не беспокоиться.
— Хорошо. Но я прошу задаток в пятьсот долларов.
— Правда, мистер Бенсон? А почему?
— Я закрываю школу. Отказываю всем клиентам. Мне надо оплачивать кое-какие счета. Покупать продукты. Я не хочу думать о чем-то еще, кроме как об обучении вашего сына.
— Разумно. Хорошо, мистер Бенсон, вы получите пятьсот долларов, если считаете, что это необходимо.
— Считаю.
— И вы полагаете, что мой сын станет у вас снайпером?
— Вы же сказали, что сейчас век чудес. Я обдумал ваши слова. И теперь верю в чудеса.
— Понятно, — снова долгая пауза. — Я хотел бы еще раз переговорить с вами, мистер Бенсон. У вас есть машина?
— Конечно.
— Не могли бы вы приехать ко мне в отель сегодня вечером... в десять часов, — он откашлялся и продолжил. — Мы окончательно затвердим наше соглашение. Деньги я приготовлю.
— Я приеду.
— Благодарю вас, мистер Бенсон, — и он положил трубку.
Люси на кухне резала сандвичи. При тогдашнем состоянии наших финансов мы решили, что сандвичи — самая дешевая еда. Днем раньше я подстрелил четырех голубей, и Люси сварила их. Мясо по качеству ничуть не уступало куриному.
Я прислонился к дверному косяку.
— Сын мистера Саванто поживет у нас, дорогая, девять дней. Мне придется заниматься с ним восемнадцать часов в сутки. Поселим его в спальне для гостей, хорошо?
Она подняла голову, синие глаза чуть затуманились. Тревога никому не прибавляет красоты. Впервые после нашей первой встречи я заметил, что лицо у нее простовато.
— Он обязательно должен жить у нас, Джей? Нам так хорошо вдвоем. Это наш дом.
Я вспомнил разговор с отцом. Он вообще любил поболтать и очень гордился тем, что семейная жизнь удалась у него как нельзя лучше.
Женщины хитры, говаривал он, когда я был еще слишком молод, чтобы обращать на это внимание. Мои родители, бывало, ссорились, и мне представлялось, что верх всегда брала мать. Он выговаривался, когда мы оставались вдвоем. Возможно, пытался оправдать свое поражение. Один из таких монологов мне и запомнился.
— Женщины хитры, — начал он тогда. — Их надо гладить по шерстке, если хочешь с ними поладить. И придет время, когда тебе захочется поладить с одной, выбранной тобой, женщиной, поэтому запомни, что я тебе говорю. Если ты правильно выберешь женщину, она станет стержнем твоей жизни: все остальное будет как бы вращаться вокруг нее. У женщины могут возникать идеи, отличные от твоих, и к ним нужно прислушиваться. Но вот возникает ситуация, когда ты знаешь, что прав, когда ты должен сделать то или другое, а она не согласна с тобой. И приходится выбирать одно из двух: или ты тратишь немало времени, чтобы убедить ее в своей правоте, или переступаешь через нее. Каждый путь ведет к одной цели. Но в первом случае она видит, что ты уважаешь ее мнение, хотя оно и оказалось ошибочным. Во втором ты показываешь, кто хозяин в семье. Впрочем, женщина хочет видеть в своем мужчине хозяина.