Я присел на постели.
— Что заставляет тебя интересоваться им… больше, чем остальными.
Она странно посмотрела на меня и покачала головой.
— Мне просто захотелось узнать.
За этим что-то крылось, но я не хотел давить на нее.
— О Куртисе он не упоминал, но он сказал, что все в тюрьме.
Она вздохнула. Я почувствовал, что не смогу уснуть.
— Расскажи мне все, милая, — мягко попросил я.
Она посмотрела на меня испуганными глазами.
— Ник, ты любишь меня? Ты в самом деле любишь меня? Не только вчера и сегодня, но и завтра ты будешь любить меня?
Я обнял её.
— Ты навсегда моя, Марди.
— И готов сделать для меня что-то такое, чтобы доказать свою любовь?
— Конечно! — кивнул я. — Но что ты имеешь в виду?
— Я хочу, чтобы мы уехали и никогда не возвращались в этот штат. Мы уедем далеко-далеко, начнем все сначала. Ты готов это сделать для меня?
— Ты хочешь никогда не возвращаться сюда?
— Да.
— Но, Марди, мы же должны на что-то жить. У меня здесь все связи. Я очень долго жил здесь. Меня здесь знают. Я увезу тебя отсюда до суда, но потом мы приедем сюда, чтобы зарабатывать на жизнь.
Она покачала головой.
— Деньги не имеют никакого значения. У меня есть все, что нам понадобится. — Она достала длинный конверт и протянула мне.
— Посмотри, вот это — тебе.
Я открыл конверт и удивился. Там лежали облигации. Двадцать тысяч долларовых облигаций. Я отложил конверт и уставился на Марди.
— Это мои облигации, — сказала она неприятным голосом. — Их хватит нам с тобой, чтобы уехать и начать все сначала.
— Но Марди, это слишком большая сумма для такой девушки, как ты. Где ты их взяла?
— В «Маккензи…» Я собрала все, что мне давали за молчание. Спенсер… — Я понимаю.
Она заплакала.
— О, Ник, скажи, что ты возьмешь эти деньги и уедешь со мной. Ну, пожалуйста… Я сунул конверт под подушку.
— Может быть, мы отложим поездку до завтра? — предложил я. — Утро вечера мудренее, и мы все обсудим на свежую голову.
Я почувствовал, как напряглось её тело.
— Нет, это надо сделать сейчас. Я не могу спать. Я должна знать. Это так важно для меня.