«Крестуэйс, бульвар Футхилл.
Оркид-сити. 16 мая 1948 года.
Прошу вас посетить меня по указанному выше адресу завтра в три часа, чтобы получить улики против того, кто шантажирует мою сестру. Мне известно, что вы занимаетесь подобной работой. Пожалуйста, считайте это письмо конфиденциальным и срочным. Посылаю пятьсот долларов в виде задатка.
Дженнет Кросби».
Мы долго молчали. Даже Керман не раскрывал рта. Больше года тому назад мы получили предложение и задаток в пятьсот долларов и даже не подозревали об этом.
— Конфиденциальным и срочным… — повторила Паула. — А ты хранил его у себя столько времени… И неизвестно, сколько этот конверт пролежал бы еще, если бы не швейцар. Потрясающе!
— Заткнитесь! — не выдержал я. — В конце концов, она не позвонила, не потребовала объяснений? Ведь письмо могло просто затеряться. Но… подождите минутку! Она же умерла!.. Одна из девочек Кросби умерла, я точно помню. И кажется, именно Дженнет, не так ли?
— Да, — Паула кивнула. — Но я проверю. Сейчас же подниму все, что известно о Кросби.
Паула вышла.
— Итак, она умерла… — сказал я. — Полагаю, надо вернуть деньги родным.
— Если мы это сделаем, — Керман всегда неохотно расставался с деньгами, — то пресса может пронюхать обо всем. История, подобная этой, — не слишком хорошая реклама нашему бизнесу. Мы должны следить за каждым своим шагом, Вик. Гораздо умнее забрать денежки себе и не заикаться об этом деле.
— Этого ни в коем случае нельзя делать! Мы можем оказаться несостоятельными, но в любом случае должны оставаться честными.
Керман снова растянулся в кресле.
— Не стоит будить спящую собаку, — философски заметил он. — Кросби ведь был связан с нефтью, не так ли?
— Да. Но он умер. Его застрелили пару лет назад. — Я достал перочинный ножик и принялся ковырять им пресс-папье. — Ума не приложу, как могло оказаться в пиджаке это письмо… Я никогда о нем не слыхал!
Керман, хорошо знавший Паулу, усмехнулся.
— Не обращай внимания на ее придирки, — сказал он. — Хотя… Я доволен, что она нападает не на меня.
Я продолжал резать пресс-папье, пока не вернулась Паула.
— Она умерла от сердечного приступа — в тот же день, когда послала нам письмо. Не удивительно, что ты больше не имел сведений о ней.
— Сердечный приступ? Сколько же ей было лет?
— Двадцать пять.
Я отложил перочинный нож и закурил сигарету.
— Гм… В двадцать пять лет — сердечный приступ?.. Во всяком случае, не мешает проверить. Что еще о ней известно?
— Немного. Самое главное о ней мы уже знаем… — ответила Паула, садясь на край стола. — Макдональд Кросби нажил свои миллионы на нефти. Был женат дважды. Дженнет — его дочь от первой жены, Мэрилин — от второй. Он отошел от дел в сороковом году и поселился в Оркид-сити. До этого жил в Сан-Франциско. Дочери не похожи друг на друга. Дженнет прилежно училась, занималась живописью. Несколько ее картин выставлено в музее искусств. У нее, несомненно, был талант. Она была сдержана и немного резка. Мэрилин — своенравная, капризная и необузданная натура. Часто попадала на первые страницы газет, будучи замешана в скандальных историях.
— Какого рода скандалы? — поинтересовался я.
— Пару лет назад сбила парня на Центральной авеню. Сказала, что была пьяна, что очень характерно для нее. Кросби подкупил полицию, и ее наказали только за нарушение правил вождения. В следующий раз совершенно голой проскакала на лошади по бульвару Орчил. С кем-то поспорила, что сделает это, и выиграла пари.
— Да, такая особа — подходящий объект для шантажа, — заметил я.
Паула кивнула.
— О смерти Кросби вы, конечно же, знаете? Он чистил пистолет в своем кабинете. Случайный выстрел — и миллионера не стало. Три четверти состояния он оставил Дженнет и одну — Мэрилин, с опекой. Когда умерла Дженнет, Мэрилин получила все, и, кажется, характер ее изменился. После смерти сестры в прессе больше не упоминается о ее похождениях.