— Вы все время повторяете мне это, почему? Разве я не того же цвета, что и вы? Разве я не такая?
Он сел за рояль.
— Вы не думаете о моей расе иначе, как… — он пожал плечами. — Мы уже не раз спорили об этом. Что вы хотите от меня?
Селия некоторое время колебалась. Потом с большим усилием взяла себя в руки.
— Я чувствую себя очень одинокой. Мне захотелось повидать вас.
Он начал что-то тихо наигрывать. Его длинные пальцы, казалось, ласкали мелодию и вызывали трепет.
— Не лгите. Почему вы всегда так боитесь правды?
Она снова повернулась к окну.
— Но я действительно хотела повидать вас.
— Вы сколько угодно могли видеть меня сегодня ночью в клубе.
Выражение ее лица менялось по мере того, как она вслушивалась в его игру.
— Скажите, что я должна сделать, чтобы вы поверили мне?
Она прошла через всю комнату и села на банкетку рядом с ним. Он продолжал играть, надеясь, что музыка не позволит разговору стать более интимным.
— Да, есть вещи, которые я знаю, — сказал он, глядя на стену прямо перед собой. — Вы хотите, чтобы я что-то сделал. Но прежде, чем заговорить, хорошенько подумайте, стоит ли это делать.
Селия вдруг прижалась к нему. Ее тело жаждало этого человека. Для нее он олицетворял Гаити. Через несколько лет Ролло, Батч и другие пресытятся ею, она это хорошо понимала. Что же будет с нею тогда? Если только Гилрой или кто-нибудь другой из ее расы не будет хотеть ее, ей никогда не удастся вернуться на Гаити. А Селия часто мечтала о возвращении на родину.
— Что все это может означать? — спросила она после долгого молчания.
— Ничего хорошего, — был ответ. Гилрой неожиданно снял пальцы с клавиш. — Оставьте меня в покое.
Селия встала и направилась к низкому столику, на котором лежали сигареты, большая зажигалка и стояла бутылка с виски. Потом села на пол, скрестила длинные ноги. Юбка ее поднялась на несколько сантиметров выше колен.
— Значит, я для вас совсем ничего не значу? — спросила она, наливая себе виски.
— А почему вы должны для меня что-то значить? — ответил Гилрой вопросом на ее вопрос, но взгляд его был пустым, и глаза были похожи на стеклянные шарики.
Она пристально смотрела на виски, держа стакан на свету, и ее мозг лихорадочно напрягся, ища выхода из этого неприятного положения.
— Ведь вы меня когда-то любили, — сказала она, надеясь, что воспоминания о прошлом могут приблизить его к ней. — Вы что, забыли это? Эти дни и ночи разве для вас уже ничего не значат?
Гилрой снова заиграл.
— Это для вас они ничего не значат, — ответил он. — Вы решили, будто нашли что-то лучшее.
— Всем свойственно ошибаться, — возразила она, стараясь сдерживаться, но нервы ее были настолько напряжены, что ей с трудом это удавалось. — Я ошиблась. Разве мы не можем начать все сначала?
— Нет смысла менять что-то в наших отношениях, — нервно сказал он. — Было время, когда вы могли добиться того, на что надеетесь сегодня. Но вы сами упустили его. — Он вскочил. — Теперь вам надо уходить. Вы не должны были приходить сюда.
Она с отчаянием посмотрела на него.
— Я даже не имею права просить вашей помощи?
Он покачал головой.
— Понимаю, вы хотите попросить о чем-то дурном. Но даже без вашей просьбы, — он сжал свои большие кулаки. — Я… Я это сделаю.