— Тогда не будем больше говорить об этом.
Мира сделала шаг назад, проведя пальцем по губам.
— А вы придаете этому значение? — Она присела на упавший ствол дерева, подогнув ноги под себя и натянув юбку на колени.
— Конечно, но это не важно. Иногда удается, иногда нет. Главное, не форсировать события.
— Нет, — ответила она, серьезно глядя на меня. — Главное, избегать подобных ситуаций.
Я подумал: «Ну чем ты занимаешься? У тебя чертовски важная работа и возможность отхватить двадцать пять тысяч долларов. А ты теряешь время на то, чтобы лапать малышку, которая интересуется тобой не больше, чем прошлогодним снегом. Во всем, видимо, виноваты ее белые волосы. С подобной женщиной всегда начинаешь думать и поступать немного по-дурацки».
— Так вы оставили надежду узнать меня поближе? — спросила Мира, пристально глядя на меня.
— Не думаю. Посмотрим. Я не рассказывал вам о рыженькой из Нового Орлеана?
— Об этом я вас не спрашивала, — Мира поднялась на ноги. — И это меня мало интересует. — Она медленно пошла к машине.
— Итак, вы не желаете мне помочь? Что ж, это отучит меня от учтивости.
— А в чем дело?
— Чем больше я думаю об этом приключении, тем больше оно меня воодушевляет.
— А в чем состоит ваш личный интерес в этой операции?
— спросила девушка, нажимая на сцепление. — Вы так заинтересованы, что это сразу бросается в глаза.
— Но ведь это же прекрасный репортаж! Сразу видно, что вы ничего не смыслите в нашем ремесле. Такая история! Сенсация! Возможно поместят даже мою фотографию в газете.
— А вам не жаль тех несчастных, которые будут заворачивать в газету с вашей физиономией мясо? — заметила Мира, медленно выводя машину на дорогу.
— Если бы вы знали, как пагубно влияют на романтизм подобные ледяные насмешки, — сказал я без прежнего энтузиазма.
Мы двинулись обратно по извилистой дороге и вскоре оказались в деревне.
— Что, если нам немного перекусить? — предложил я. — Мои миндалины нуждаются в смазке.
Мы подъехали к некому подобию рынка, и разбуженные нашим появлением индейцы принялись наперебой предлагать нам свой незамысловатый товар, в основном состоящий из букетов разнообразных цветов. Мы остановились перед кабачком с навесом, выполненным из ржавого металла. Внутри нас встретил запах немытых тел.
— Останемся лучше на веранде, — предложил я. — Этот бар напоминает мне редакционную комнату.
Мы сели. Мира сняла свою большую шляпу и заботливо положила ее на стол. К нам тотчас же подошел сморщенный старый мексиканец, с хмурым выражением лица. Мне показалось, что у него неприятности. Я заказал пиво, и он, кивнув, молча удалился.
— Вот вам некто, у кого нелады с жизнью, — заметил я, решительно расстегивая верхнюю пуговицу рубашки: было слишком жарко. — Они вечно делают из мухи слона, любая неприятность превращается у них во вселенскую скорбь. Когда-то мне было их жалко, а теперь — все равно.
Мира молчала, глядя своими огромными глазищами на что-то за моей спиной. Я оглянулся. Еще никогда мне не приходилось встречать такого толстого типа, как тот, что появился перед входом в кабачок. Не отставал он и в росте: два метра, не меньше. На голове его было обычное соломенное сомбреро, а серапе накинуто на могучие плечи. Но я отметил хорошо сшитый костюм и ручной выделки мягкие мексиканские сапожки, отделанные серебром. Толстяк стоял прислонясь к двери, с окурком в толстых губах. Я обратил внимание на его до странности безжизненный взгляд. Такой взгляд мог быть у змеи. Решительно, этот верзила не вызывал симпатий. Неприятным в нем было все, а то, как он кидал похотливые взгляды на мою спутницу, не предвещало ничего хорошего.
— Какой крошка! — съязвила Мира. — Можно подумать, что в один прекрасный день два близнеца сплавились вместе в утробе матери, когда она принимала ванну и вода оказалась слишком горячей.
— Послушайте, милая зубоскалка, — заметил я с беспокойством. — Ваши шуточки весьма остроумны, но приберегите их лучше для меня. Мне кажется, они могут прийтись не по вкусу этому чудовищу.
Небрежным щелчком здоровяк отшвырнул окурок, угодив им прямиком между наших бокалов. Любой другой, позволивший такую вольность, дорого бы за это заплатил, не сомневайтесь. Но, как я уже успел заметить в случае с Боглем, бесполезно кидаться на типа, весящего в два раза больше, чем ты. Когда же речь идет о противнике, превосходящем меня в весе в три раза, я готов снести маленькую неприятность, предпочитая мирное развитие событий физическим расправам. Мира же, напротив, находила естественным втравить меня в подобную переделку. Крошка была страшно гордой и не без основания считала, что я должен постоять за ее честь и пойти на неравный бой.
— Не находите ли вы, что самым лучшим было бы разделать эту тушу и убрать в шкаф для провизии? — поинтересовалась девушка.
Возможно этот тип знал только язык своей страны. Но разве можно быть уверенным до конца? Школа в наши дни способна преподнести любой сюрприз.
— Простите, но лучше попросите меня сразу покончить жизнь самоубийством, — сказал я.