Дон Миклем быстро взглянул на свидетельство о браке, а затем на фото. Да, это был Трегарт. Дон узнал этого невысокого парня с мощным подбородком и твердым взглядом. Такие лица не забываются. На снимке он стоял рядом с женой и держал ее руки в своих.
— Да, — сказал Дон и отдал Хильде Трегарт ее бумаги, — это действительно он. — Потом он посмотрел на часы: без десяти минут одиннадцать. В двенадцать ему нужно быть на аэродроме, но он понял вдруг, что миссис Трегарт интересует его больше, чем самолет. Будут еще самолеты, не сегодня, так завтра. Он не мог не выслушать историю этой женщины. — Почему вы думаете, что я могу быть вам полезен, миссис Трегарт?
— Я не знаю, сможете ли вы нам помочь, но Джон верит в это, — ответила она и вынула из кармана цветную открытку.
— Вот что я получила вчера.
Это была фотография моста Вздохов в Венеции. Типичная почтовая открытка для туристов. Дон Миклем перевернул ее, внимательно рассмотрел почтовую марку и по штемпелю определил, что открытка была послана из Венеции три дня назад. Карточка адресовалась мистеру Алеку Говарду, 133, Вест-Брук Драйв. Мелким аккуратным почерком там было написано:
«Здесь очень жарко. Невозможно вернуться обратно, как планировалось. Передайте привет Дону Миклему. С.О.Совилл».
Дон Миклем смущенно посмотрел на женщину:
— Но эта открытка не от вашего мужа и адресована не вам...
— Это почерк Джона, — сказала Хильда дрожащим голосом. — Совилл — девичья фамилия его матери. Алек Говард — компаньон Джона. Он узнал его почерк и передал открытку мне. Прочитайте, пожалуйста, текст еще раз, мистер Миклем. Разве вы не видите тайного смысла этих слов? В старой Венеции на мост Вздохов приходят люди, потерявшие друг друга, поэтому он и прислал эту карточку. И подписал в конце — «СОС». Теперь вы видите? Он зовет вас на помощь!
Дон перевел дыхание. Он, не отрываясь, смотрел на открытку, и тягостное предчувствие заполняло его душу. Ему показалось на секунду, что вокруг черная бездна, он сжимает штурвал своего самолета, а откуда-то сверху, с невыносимым ревом, пикирует вражеский истребитель.
— Миссис Трегарт, то, что вы рассказали сейчас, очень важно, и я хочу услышать этот рассказ с самого начала. Вы должны рассказать все, не упуская мелочей, которые, может быть, кажутся вам незначительными. Но сейчас я оставлю вас на минутку. Мне нужно отдать кое-какие распоряжения.
Он вышел в холл и чуть не столкнулся с Черри, который выносил вещи.
— Я еду в аэропорт, сэр, — сказал Черри и бросил на хозяина взгляд, полный оскорбленного достоинства, — до отлета остался ровно час.
В холл вошла Мариан.
— Мистер Миклем, прошу вас... — начала она.
— Возьмите все вещи и отнесите назад, — приказал Дон Черри. — Сегодня мы не летим. Мариан, отмените полет. Случилось нечто, в чем я должен разобраться. Закажите билеты на завтра.
Он резко повернулся и вошел в кабинет.
Мариан всплеснула руками.
— Еще один такой день... — она вдруг остановилась, поняв, что подает Черри дурной пример, и продолжила уже совсем другим тоном:
— Скажите, пожалуйста, Гарри, что машина не нужна.
— Да, мисс, — сказал Черри таким голосом, словно его кто-то душил.
Мариан вышла на улицу, громко захлопнув за собой дверь. Черри стоял некоторое время неподвижно, тупо рассматривая багаж, потом оглянулся, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, и злобно пнул ногой ближайший чемодан. Глава 2
Дон Миклем удобно устроился в кресле, закурил сигарету и ободряюще кивнул миссис Трегарт.
— Итак, я вас слушаю. Еще раз прошу вас — говорите как можно подробней. Дело в том, что я почти ничего не знаю о Джоне. Мне известно лишь, что во время войны он был десантником. Последний раз я его видел перед тем, как он выпрыгнул из моей машины за линией фронта, над Римом, чтобы организовать там группу сопротивления. Но подробностей нам не сообщали.
— Я тоже почти ничего не знаю, — сказала она задумчиво. — Он много пережил, но почти ничего не рассказывал. Не любил говорить о войне. Я думаю, он хотел забыть. После войны он еще год оставался в Италии, потом вернулся домой. Его отец владел небольшой стекольной фабрикой, и Джон вступил в дело. Потом, когда отец умер, владельцем стал Джон. С той поры он ежегодно проводит за границей около трех месяцев: осматривает там крупные стекольные фабрики и знакомится с постановкой дела. Он всегда путешествует один, хотя мне очень хотелось ездить с ним. Вот и в этом году он уехал в Вену. Это было первого августа, как раз пять недель назад. Шестого августа я получила от него письмо, в котором он сообщал, что добрался благополучно и остановился в той самой гостинице, где жил раньше. Больше я не получала известий.
— В письме не проскальзывало, что у него какие-нибудь неприятности?
Миссис Трегарт пожала плечами: