Часто Моэ думал о Крамере, вспоминая старые делишки, и в который раз восхищался умением босса составлять безукоризненные планы, которые принесли ему миллионы. Но напомнить боссу о себе — это не приходило ему в голову.
Между тем дела Долл становились все хуже и хуже. Капитан О'Харди, который прикрывал её, ушел в отставку, а, как известно, свято место пусто не бывает — на его должность был назначен капитан Капшоу, пуританин, ненавидящий проституцию всеми фибрами души. К тому же он не брал взяток. Через три недели после вступления в должность Капшоу закрыл оба заведения мамаши Долл и арестовал большинство её девочек. Долл внезапно оказалась без доходов да ещё и по уши в долгах. Удар был сильным: мамаша свалилась в параличе. Моэ заволновался ещё по одной причине: иссякли те блага, которые обеспечивала ему мать. Из трехкомнатной квартиры он перебрался в убогую клетушку в районе доков Фриско. Прежде чем искать работу, Моэ продал все свои костюмы и всевозможные безделушки, которые коллекционировал много лет. Угроза голодной смерти вынудила его искать место. Совершенно случайно его приняли официантом в маленький итальянский ресторанчик. Было даже удивительно, как информационная служба телефонных сетей Фриско сумела обнаружить номер этого телефона, который принадлежал итальянскому ресторанчику. С этого телефона Моэ и разговаривал сейчас со своим бывшим боссом.
Прошло несколько минут, прежде чем до Моэ дошло, что звонит действительно Крамер. Стараясь унять дрожь в голосе, он сказал:
— Большой Джим! Вот уж никогда не думал, что вновь услышу твой голос!
В ответ раздался знакомый квакающий смех Крамера.
— Как дела, Моэ? Чем занимаешься?.. Достаточно успешно?
Моэ обвел взглядом узкий зал ресторанчика, осмотрел столики, где его ждала груда грязной посуды, глянул на засиженные мухами окна и содрогнулся. В большом зеркале позади бара он увидел свое отражение: толстый коротышка с редкими седыми волосами, густыми бровями, бледным, изнуренным лицом и испуганными глазами.
— У меня все в порядке, — солгал он.
Совершенно ни к чему сознаваться Большому Джиму, что дела идут из рук вон плохо. Он хорошо знал бывшего босса: тот ни за что бы не стал связываться с неудачниками. Моэ глянул на Франчиолли, своего хозяина, который стоял у кассы, и понизил голос:
— У меня сейчас собственное дело... Все идет прекрасно.
— Чудесно, — отозвался Крамер. — Слушай, Моэ, я хочу тебя увидеть. Кое-что нужно обговорить... то, что тебя интересует. Это касается больших денег... И если я говорю больших, следовательно, так оно и есть. Что ты скажешь о четверти миллиона долларов? Это тебя интересует?
Моэ затаил дыхание.
— Эта линия не прослушивается, — наконец сказал он. — Можешь говорить смело.
— Неужели я неясно выразился? — сказал Крамер, четко выговаривая слова. — Ты можешь без помех заработать четверть миллиона баксов.
Моэ закрыл глаза. Он вдруг вспомнил свою маленькую, с низким потолком камеру, охранников с огромными кулаками и почувствовал, как горький комок подкатил к горлу, и вздрогнул от страха.
— Алло? — нетерпеливо сказал Крамер. — Что случилось, Моэ?
— Да... слышу тебя хорошо. Что это за дело?
— Не могу же я об этом говорить по телефону! Нам надо повидаться, потолковать. Приезжай ко мне... в Парадиз-Сити. Когда ты приедешь?
Моэ с испугом посмотрел на свою поношенную одежду. Это был его единственный костюм... Он знал, как живет Большой Джим. К тому же дорога до Парадиз-Сити стоила около двадцати долларов, а у него нет таких денег. В ресторане не было выходных, и Моэ работал даже по воскресеньям. Но что-то давно забытое возвращалось к нему. Большой Джим и четверть миллиона долларов! Большой Джим был по-своему честен и никогда не подводил его. А что если...
Понизив голос, чтобы его не услышал Франчиолли, Моэ быстро сказал:
— Я не смогу приехать раньше субботы... Много работы, мне надо передохнуть.
— Что у нас сегодня... Вторник? Это очень срочно, Моэ. Как насчет четверга? Такие деньги не валяются на дороге каждый день. Значит, в четверг?
Моэ смахнул пот.
— Как скажешь, Большой Джим... Я буду в четверг.
Он уже боялся, что Франчиолли начнет прислушиваться к разговору.
— Вылетай самолетом, — продолжал Крамер. — Я буду в аэропорту. Тебе нужен самолет, прибывающий в 11.43. Я приеду за тобой на машине, и мы пообедаем вместе. О'кей?
Моэ понимал, что авантюра кончится тем, что его вытурят с работы, но был рад, что вновь увидит Большого Джима.
— О'кей, я буду!
— Прекрасно... До встречи, Моэ, — Крамер положил трубку.
Моэ сделал то же самое.