Крейн уселся в кресло возле постели.
— Когда я служил в королевских ВВС, то слушал ваши передачи по радио. Мы все слушали. Вы заставляли нас смеяться. Конечно, я понимаю, что это не вы писали тексты. Они платили вам, Кашмен. Расскажите обо всем, это так интересно.
— Я не Кашмен, — хмуро ответил Эллис. — Откуда вы взяли это?
Крейн улыбнулся:
— Голос! Ваш голос. Это — безошибочно. А чего вы боитесь? Я не собираюсь выдавать вас полиции. Я не верю в так называемое правосудие. Прежде всего это — одна из форм мести. Сейчас вы безвредны, Кашмен. Вы можете только скрываться. Если я вас выдам, вы будете повешены. Что это даст? Вы имеете право на свою унылую маленькую жизнь. Я не верю, что вы понимали, что творили. Вы неумный человек. Я допускаю, что вы удрали из армии, а «гансы» дали вам легкую работу. Вы думали, что они победят, и поставили на них. Любой слабоумный без чувства долга и любви к родине сделал бы то же самое.
Неожиданно он засмеялся, закинув голову:
— Я — последний человек, который может говорить о чувстве долга. Внутри себя мы все предатели. Вы помните, что сказал Сафки: «Я не верю в закон и порядок». Я верю, что любой из нас не упустит случая устроить свою судьбу. Я думаю, что мы преуменьшаем опасность, отрицая наличие преступных импульсов. Я полагаю, что следовало бы взглянуть на это с точки зрения секса. Я не верю ни в право, ни в справедливость. Все это красивые слова, и придуманы они ограниченными людьми. Мы все считаем, что имеем свободную волю. Если кто-то украл мое пальто — я украду пальто у кого-то еще. Если кто-то убил моего брата — я убью сестру убийцы. А вы не согласны?
— В чем дело? — изумленно спросил Эллис. — Я же сказал вам, что я не Кашмен. Я — Дэвид Эллис. Оставьте меня в покое: я болен.
— А вы разочаровываете меня, — покачал головой Крейн, — Я думал, что моя концепция жизненной философии заинтересует вас. Большинство людей полагает, что я шучу, и им так спокойнее. Плохо, что вы испугались. Не надо бояться за свою шею: я не выдам вас, Кашмен.
— Я же сказал вам, что я не Кашмен! — крикнул Эллис, приподнимаясь на кровати.
— Сафки только что был здесь, верно? — неожиданно спросил Крейн. — Я видел из другого окна, как он пересекал лужайку, Эллис замер.
— Говорите, говорите, — сердито пробормотал он, только и умеете, что болтать.
— Он сказал вам, чтобы вы удирали, — сказал Крейн, и глаза его насмешливо заблестели. — Но как вы сможете это сделать? Вам отсюда не выбраться. И ей тоже.
Эллис сжал кулаки.
— Вы же бросите ее, когда натешитесь, — сказал он. — Но я прослежу, чтобы вы ничего не добились.
— Не так драматично, — сказал Крейн, доставая сигарету. — Я могу одним щелчком уложить вас, даже если вы и встанете.
Он закурил сигарету и протянул портсигар Эллису. Эллис с гневом выбил портсигар из его рук. Сигареты рассыпались по ковру.
— У вас дрянные манеры, — заметил Крейн, гася спичку и кидая ее в окно. — Почему бы нам спокойно не обсудить создавшуюся ситуацию? Я весь день собирался поговорить с вами. Будьте же нормальным человеком и ведите себя нормально.
Эллис вздохнул:
— Я знал, что вы затеяли грязную игру. Но если вы хотите причинить зло этой девушке, то поплатитесь за это. Предупреждаю.
— Вы ничем не поможете. И бедняга Сафки — тоже. Я слишком много знаю о вас обоих. Сафки тоже много знает, но бессилен что-либо сделать, так как сам вынужден скрываться, вроде вас. Вы оба неопасны для меня. Но, видите ли, мне это все равно. Я уверен, что рано или поздно кто-нибудь обо мне узнает, но я буду держаться до последнего. У меня много денег. — Он выпустил к потолку струю дыма и усмехнулся. — Я не дрожу за свою шкуру, как вы или Сафки. Будущее всегда неизвестно, а я привык жить сегодняшним днем.
Эллис был смущен и напуган. Он не понимал этого человека.
— Вы говорите загадками. Что вы сделали или что еще собираетесь сделать? Крейн засмеялся:
— Наконец-то в вас проснулось любопытство. У меня преимущество перед вами. Я знаю, что вас могут повесить, — и вы у меня в руках. Не знаю, стоит ли давать вам обо мне такие компрометирующие сведения. Впрочем, я не боюсь, что вы меня выдадите. Вы должны бояться этого больше, Каш-мен, — продолжал он. — Мне будет интересно узнать вашу реакцию на мои сведения. Я не имею обыкновения говорить о себе. Сафки был последним человеком, с которым я откровенничал. Он интересный собеседник и поставил много диагнозов и развил множество теорий обо мне. Вы, конечно, другой. У вас нет образования и ум средний. Но, может быть, и вы скажете обо мне что-нибудь такое... Эллис нетерпеливо шевельнулся:
— Почему вы все время болтаете? Мне не интересны ваши дела. Что вам нужно, наконец?
— Я интересуюсь смертью, — неожиданно сказал Крейн. — Вас, я вижу, это удивляет?
— Вашей собственной смертью? — с внезапной тревогой спросил Эллис.
Крейн покачал головой:
— О нет, моя собственная смерть меня вообще не занимает. Не все ли равно, когда и как я умру. Меня занимает смерть женщины.
У Эллиса мороз пошел по коже. Наступила долгая пауза.