В последний вечер их пребывания в отеле «Метрополь» они пообедали в ресторане, на крыше «Отель де Пари». Лепски и Кэрол отправились к себе. Им так надоело казино, что они предпочли пораньше лечь, чтобы скорее наступило утро и они могли бы отправиться в Монтре.
Дювайны же, азартные игроки, отправились в казино, где вдвоем оставили более тысячи франков.
— Как тебе нравится путешествие? — спросил вдруг Лепски, когда они лежали на кровати у себя в номере.
Кэрол заколебалась. Они считала, что всегда нужно говорить правду.
— Ну, Том. Я думала, что оно будет более захватывающим, — сказала она наконец. — Париж мне понравился, и я рада, что мы уехали так далеко. Зато теперь я хоть знаю, что это такое.
— Конечно. — Лепски заерзал на кровати. — Но если бы мы никуда не ездили, подумай сама, сколько денег бы мы сэкономили.
— Но это мои деньги, и я их трачу, как хочу, — отрезала Кэрол.
— Конечно, конечно, — поспешно согласился Том.
— Подожди, дай только добраться до Швейцарии. Я видела фотографии гор и озер, это просто фантастика!
— И ночная жизнь там есть?
— Конечно, — уверенно заявила Кэрол, искренне надеясь, что это так. — Конечно, в Монтре оживленная ночная жизнь. Есть еще одна вещь, о которой ты забываешь. Том. Мы встретили двух настоящих друзей, любящих нас. Клодетта обещала мне писать в Штаты.
— Да.., конечно. Но меня что-то беспокоит в связи с ними.
Кэрол села на кровати:
— Что ты хочешь этим сказать?
— В Пьере есть что-то фальшивое. Уж очень он обтекаемый. Я все не перестаю себя спрашивать, почему он так старается. Ведь он тратит на нас немало. Я чувствую, что скоро он попытается всучить нам какой-нибудь золотой рудник.
— Лепски! Ты совершенно невыносим. Это все твой проклятый полицейский мозг. Если с тобой кто-то ведет себя нормально, по-человечески, ты тотчас же его зачисляешь в жулики. Мне за тебя стыдно! — выпалила Кэрол. — Как же, по-твоему, люди становятся друзьями? Потому что испытывают симпатию друг к другу. Так вот: Дювайны нас любят, они наши друзья. Неужели я не могу вдолбить это в твою тупую полицейскую башку!
Лепски тихо застонал. Начиналась перепалка, которая могла длиться часами, а он устал.
— О'кей, беби! О'кей. Наверное, это и в самом деле моя ограниченность, — сказал он, натягивая на себя простыню и поудобнее укладываясь в кровати. — Давай спать, а? У нас завтра длинная дорога.
Но Кэрол не унималась:
— Ты всегда говоришь: «О'кей, О'кей», когда не хочешь чего-нибудь обсуждать. Позволь мне сказать тебе, Лепски, что Дювайны — чудесные люди и нам очень-очень повезло, что мы с ними встретились.
Лепски издал легкий храпящий звук.
— Ты слышишь, что я говорю? — настаивала Кэрол.
— Да, беби. Спи, — сонно пробормотал Лепски и захрапел уже в полную силу.
***
Пьер и Клодетта вернулись в отель около двух, подавленные после проигрыша в рулетку. Приняв душ, они лежали в кровати при свете ночника.
— Не повезло сегодня, — мрачно сказал Пьер.
— Нельзя же всегда выигрывать, моя прелесть! Меня вот беспокоит, что Лепски начинают скучать.
— Американцы! Они все такие, не могут приспособиться к европейскому образу жизни. Осталось недолго, душенька. Двадцатого мы будем в Монтре. Туда же приедет Лу с дубль-сумкой. Как только он мне ее передаст, бери Лепски и отправляйся с ними на прогулку на катере. Лу сразу поедет в Цюрих и будет там меня ждать. Немедленно после его отъезда я заменю сумку. Когда вы вернетесь, я скажу, что получил телеграмму о том, что моя мать ужасно больна, и поэтому нам надо срочно вернуться в Париж... Как только отделаемся от Лепски, сразу же поедем в Цюрих и там свяжемся с Радницем.