— И какую же сумму ты видишь во сне?
— Намного большую, чем можешь предложить ты.
— И все же, конкретней.
— Миллион долларов.
— Почему миллион? — захихикал Эдрис. — Почему не десять миллионов... не двадцать?
Она глянула на дешевые часы у себя на запястье.
— Пора прекращать эти игры. Я должна быть дома через десять минут. У меня еще много дел сегодня.
— Предположим, я мог бы подсказать тебе, как заработать пятьдесят тысяч долларов, — спокойно сказал Эдрис. — Могла бы ты пойти на определенный риск ради такой суммы?
Ира быстро глянула на него; лишенные всякого выражения маленькие глазки карлика смотрели совершенно серьезно.
— Какого рода риск? Я не хочу много брать на себя.
— Разумеется. Ты будешь рисковать в той же мере, что и я. Пятьдесят тысяч, я думаю, приличная сумма, а риск быть схваченным за руку минимален. Ты рискуешь своей свободой, бэби, — так же, как и я своей.
— Что тебе дает повод думать, что моя свобода оценивается в пятьдесят тысяч долларов? Моя свобода! — Она рассмеялась. — Свобода — главное для меня, и я не намерена терять ее из-за такой малой суммы.
Он уловил горечь ее усмешки, увидел твердую линию рта и кивнул, удовлетворенный.
— Ты сможешь заработать эти деньги, бэби, если не сделаешь ошибки. Это весьма специфическая работа, но ты вполне подходишь для нее и справишься.
— Как?
— Прежде чем я посвящу тебя во все детали, мне нужно рассказать кое-что о твоей семье.
...Так Ира Марш узнала о жизни Мюриэль, о ее замужестве, о том, как сестра сбежала с любовником, и, наконец, что заставило ее заниматься проституцией.
— Твоя сестра наркоманка, — сказал Эдрис. — Ей уже никто не сможет помочь. Я пытался остановить ее целых четыре года... Безуспешно. Она умрет со дня на день.
Ира сидела, наклонившись вперед, уперев локти в колени, спрягав лицо в ладонях. Ее голубые глаза ничего не видели. Она забыла о своих друзьях, которые ждали ее, о предстоящей вечеринке...
Наконец Эдрис принялся излагать суть дела и то, что должна будет сделать она. Это звучало, как сценарий кинофильма, и вначале Ира решила даже не принимать всерьез бред сумасшедшего: только такому человеку, как этот карлик, могло прийти в голову подобное. Но по мере того, как он развивал свою идею, девушка осознавала, что план действительно осуществим, и она может получить эти деньги.
— Он никогда ее не видел, — заключил Эдрис. — Он ничего не слышал о ней. У тебя с сестрой фамильное сходство. Я знаю это. Ты очень похожа на Мюриэль. Так что можешь не беспокоиться: он признает в тебе дочь, не задавая лишних вопросов. И ты сразу сможешь это понять.
Да, она знала о своем сходстве с Мюриэль, так как мать неоднократно говорила об этом.
— А что ее дочь? Мы похожи с ней? — спросила она. — Вдруг она узнает?..
— Это невозможно, — Эдрис потер ладонь о ладонь. — Она умерла. Умерла на прошлой неделе. Именно поэтому я здесь. Если бы она была жива, и речи не могло быть о реализации этого плана. Лишь когда Мюриэль сообщила мне о смерти дочери, я начал разрабатывать этот план, — он осторожно глянул на Иру, пытаясь понять, как она воспринимает его ложь. — Даже теперь мы ничего не сможем предпринять до тех пор, пока жива Мюриэль. Но ждать осталось не так долго... три или четыре месяца.
Ира беспокойно шевельнулась.
— От чего умерла ее дочь?
— Заплыла очень далеко от берега и утонула, — не моргнув глазом продолжал врать Эдрис.
— Но, может быть, еще чем-то можно помочь Мюриэль?
— Нет. Она уже практически мертва.
Ира некоторое время сидела молча, глядя сквозь стекло автомобиля.