Снова наступило молчание, потом, вспомнив, какие деньги светят ему, Чандлер пожал плечами.
— Ну ладно... молчу...
Тут Миш спросил дрогнувшим голосом:
— А если и вправду засветимся? Что тогда делать-то?
— Не засветимся, но я согласен, мы должны знать, что делать, — ответил Мейски. — Во всех случаях мы возвращаемся сюда... если с деньгами, то делим их и разбегаемся... если без денег, все равно разбегаемся, но давайте условимся, что этот дом — он вполне безопасный — будет местом нашей встречи.
Чандлер колебался, но отступать было поздно. Он не испытывал особого воодушевления и смертельно боялся Перри, однако мысль о деньгах подтолкнула его к согласию.
— Ладно... форма в порядке... грузовик в порядке... перейдем к расписанию.
Мейски улыбнулся.
— Конечно.
Он провел их обратно в дом.
Глава 3
Жарким субботним утром в однокомнатной квартире Ланы Эванс четырежды подолгу звонил телефон.
Первым позвонил дружок Ланы Терри Николс. Он с раздражением слушал ровные, безответные гудки. Ему было доподлинно известно, что Лана не встает раньше десяти. Не может же она спать, когда над ухом разрывается телефон! В воскресенье у неё выходной, и он хотел назначить ей свидание на вечер. Возле будки его ждали двое сокурсников и все время показывали сквозь мутное стекло на часы. Вот-вот должна была начаться первая утренняя лекция. Со свойственной молодым театральностью они открыли затейливый обратный счет, и когда наконец досчитали до нуля, разразилась немая сцена отчаяния. Терри с грохотом бросил трубку и кинулся с ними по коридору в аудиторию.
В одиннадцать часов из Казино позвонила Рита Уоткинс. Она послушала длинные гудки и, озабоченно нахмурившись, повесила трубку.
В половине второго Терри, уплетая сандвич, снова попробовал созвониться с Ланой, и снова безуспешно, и решил, что она, видно, загорает на пляже. Он разозлился и больше не звонил. В начале третьего ещё раз позвонила Рита Уоткинс. От Марии Уэллс в хранилище не было никакого проку. Это и понятно. Работа у них точная, и делать её надо быстро. У Марии просто не хватает опыта. При одной мысли, что опять придется мучиться с ней ночью, когда будет запарка, Риту охватывал ужас. Нужно было непременно разыскать Лану Эванс.
«Что же могло случиться?» — недоумевала Рита, положив трубку. У неё было часа два свободного времени, и она решила поехать к Лане домой и все разузнать.
Многоквартирный дом, где жила Лана, принадлежал миссис Мавдик. Это была полная женщина, выкрашенная в жгучую брюнетку, с необъятным, расплывающимся бюстом, который она подвязывала замызганной шалью.
— Она на третьем этаже. Видела ли ее? Нет... У меня без неё дел полно. Я вообще жильцов не вижу, если они ко мне не заходят. А что за суматоха такая?
— Никакой суматохи. Я пыталась ей дозвониться... она не отвечает.
Расплывающийся бюст миссис Мавдик заходил ходуном. Ее мучила одышка.
— Она же не обязана подходить к телефону, правда?
Рита поднялась по лестнице и позвонила в квартиру Ланы. Под дверью стояла бутылка молока и лежала газета «Парадиз-Сити геральд». Она подождала, позвонила еще, потом, расстроенная, спустилась вниз.
Миссис Мавдик по-прежнему подпирала дверь своим грузным телом.
— Ее нет, — сказала Рита.
Миссис Мавдик осклабилась. Длинные желтые зубы придавали её лицу сходство с лукавой лошадиной мордой.
— Что ж... один раз живем, — с трудом просипела она. — Девочки любят мальчиков... меня это не касается... я и в голову не беру, когда жильцы не приходят домой.
Рита с отвращением посмотрела на неё и вышла на палящий зной к своей машине.
Детектив второго класса Том Лепски слыл самым жестким офицером в городской полиции. Высокого роста, жилистый, с голубыми, как лед, глазами на изборожденном глубокими складками, загорелом лице, в котором проглядывало что-то ястребиное. Он был не только жестким, но и честолюбивым.