— Да, мне и самому себе?
— Какое именно?
— Вы любите рыбачить?
— Да, но какое это имеет отношение к делу?
— Где-то во Флориде у вас, кажется, есть рыбацкая хижина на берегу реки? Перри уставился на Харта:
— Откуда вам это известно?
— Не имеет значения. Итак, у вас есть хижина?
— Да.
— Прекрасно. Мне хотелось бы, чтобы вы отправились туда сегодня же. Мне хотелось бы, чтобы вы порыбачили и поразмышляли. Мне хотелось бы, чтобы своей жене вы сказали, что я отправляю вас на съемки, во время которых вы будете дорабатывать свой сценарий. Сделайте это для меня и для себя. Выбросьте Шейлу на какое-то время из головы. Подумайте над сценарием. Я уже вам говорил, что мне нужны в нем насилие, секс и кровь. Сядьте с удочкой у реки, и вы увидите, что напишете именно то, что мне хотелось бы. Вы сделаете это для меня?
Слушая Харта, Перри ощутил, что тот выражает его собственные мысли. Он сам жаждал уехать из Нью-Йорка, скрыться от Шейлы, обрести самого себя в одиночестве своей хижины, где никто не будет ему мешать. Совершенно один, и удочки, и идея сценария, над которой можно поразмышлять.
Он улыбнулся Харту:
— Договорились.
Когда Перри вернулся домой, Шейла как раз переодевалась для игры в теннис. Он сообщил ей, что после обеда улетает с Хартом в Лос-Анджелес, чтобы присутствовать на съемках фильма, и что, видимо, будет отсутствовать месяца два. Он ожидал бурной сцены, однако Шейла только пожала плечами. От него не ускользнуло, как на мгновение радостно блеснули ее синие глаза, и его вдруг охватило холодное отвращение к ней.
— А что в это время буду делать я? — спросила она явно ради приличия. — Сидеть в четырех стенах, пока ты будешь наслаждаться с какой-нибудь потаскушкой?
— Делай что хочешь, Шейла. Речь идет о моей работе. Я непременно должен ехать.
— Конечно, конечно. А как с деньгами?
— Я оставлю тебе достаточную сумму. — Он выписал чек на семь тысяч долларов и протянул ей.
— И этого должно хватить на два месяца? — скептически спросила она.
— Шейла, все общие расходы будут оплачиваться банком. На твои личные нужды этой суммы более чем достаточно. — Он повернулся и отправился в свою спальню. Начав упаковывать вещи, он услышал, как отъехала ее машина.
«Если вы избавитесь от нее, вы сможете снова хорошо писать».
И теперь, сидя в своей машине, Перри утвердительно кивал головой. Он избавился от Шейлы на два месяца. Время покажет, сможет ли он теперь написать снова хороший сценарий.
Шериф Росс говорил по телефону с Карлом Дженнером:
— Послушай, Карл, что, черт возьми, собственно, произошло, хотел бы я знать. Я не могу связаться ни с Томом, ни с вашими людьми. Что происходит?
— Я сам ничего не знаю. Хэллис и Дэвис не выходят на связь. Телефон на ферме Лосса не отвечает.
— О, Бог мой, я знаю об этом. За последний час я беспрестанно пытался пробиться, но все напрасно. А что предприняли вы?
— Я направил туда две патрульные машины, Джефф. Одна из них свалилась в кювет, водитель сломал руку. Вторая машина вынуждена была задержаться, чтобы вытащить первую, сейчас она снова на пути к ферме. Такой ночи у меня в жизни еще не было. Левис и Джонсон из второй машины вообще не знают пути к ферме. Они постоянно сообщают, что кружат по каким-то дорогам и что условия езды отвратительные.
— Я сейчас сам отправлюсь туда и посмотрю, что там происходит. Хватит с меня загадок. Дорогу к ферме я найду с закрытыми глазами. Потом сообщу все по рации.
— Не делайте этого, Джефф, — сказал Дженнер. — Подождите. Левис и Джонсон должны найти ферму. Я им еще раз объяснил, как до нее добраться. Минут через десять они уже должны быть там.
— Нет, на это я не могу надеяться. Я ужасно беспокоюсь за Тома. Я поеду сам. — Росс положил трубку.
Мари, слышавшая весь разговор, принесла ему плащ и шляпу.