Кэрри от денег отказалась.
— Не нужно, мистер Джефф. Я обманула сыщика, потому что мы с вами друзья.
Внезапно меня охватило такое волнение, что я чуть не расплакался.
— Значит, у вас большая неприятность? — спросила Кэрри, испытующе глядя на меня.
— Да, но к убийству я никакого отношения не имею. Я не способен убить.
— Я знаю. Не волнуйтесь. Хотите чашку кофе?
— Спасибо, ничего не хочу.
— Не нужно волноваться. Позже я принесу вам газету. — Кэрри открыла дверь, но остановилась и, кивком показав на комнату Риммы, сказала: — Ушла.
— Она говорила мне, что уйдет.
— Скатертью дорога. Вы не волнуйтесь, — повторила Кэрри.
Вскоре после пяти она вновь заглянула ко мне и бросила на кровать вечернюю газету. Бледная и встревоженная, Кэрри долго с беспокойством смотрела на меня, прежде чем уйти.
Как только за ней закрылась дверь, я схватил газету.
Охранник скончался, не приходя в сознание. Полиция продолжает разыскивать молодого человека со шрамом. Его арест ожидается с минуты на минуту.
Как только стемнеет, надо немедленно бежать, твердил я себе. Мне стоило больших трудов удержаться и не покинуть эту мышеловку сейчас же, но я понимал, как опасно появляться на улице средь бела дня.
Побыв некоторое время в комнате, я спустился в холл и из телефона-автомата позвонил Расти. Я с удовольствием услышал его резкий, грубый голос.
— Расти, у меня большие неприятности. Ты не смог бы заехать ко мне, когда стемнеет?
— А кто же, по-твоему, останется за меня в баре? — ворчливо спросил он.
Признаться, об этом я не подумал.
— Тогда, пожалуй, мне самому придется приехать к тебе.
— Говоришь, большие неприятности?
— Хуже быть не может.
Расти, видимо, уловил нотки панического страха в моем голосе.
— Ну, ладно, — успокаивающе сказал он. — Я оставлю за себя Сэма. Значит, когда стемнеет?
— Не раньше.
— Договорились.
Я вернулся к себе и стал ждать. Ожидание показалось мне бесконечным, и я основательно изнервничался к тому времени. Когда солнце село за бухтой, в дешевых барах и плавучих игорных домах зажглись огни. И все же наступающая ночь несколько поубавила мои страхи.
Вскоре после девяти из-за угла вынырнул старенький «олдсмобиль» Расти. Я спустился к парадной двери и держал ее открытой, пока он не вошел.
Мы молча поднялись по лестнице. Закрыв за Расти дверь комнаты, я с облегчением вздохнул.
— Спасибо, что пришел.
Расти сидел на кровати. Его полное, до синевы выбритое лицо покрывал пот, во взгляде читалась озабоченность.