— Думаю, да, мадам. Я уже осмотрел замки и смогу открыть их.
— Тогда пошли сейчас же!
Рейнольдсу понадобилось несколько минут, чтобы открыть дверь. Они вместе вошли в мастерскую и очутились словно в кошмарном сне.
На громадных картинах, развешанных на стенах, были изображены настолько мерзкие сцены, что Амелия почувствовала себя плохо. Тема этих картин была одна: голая девушка, изображенная с удивительной фотографической точностью, лежала на оранжевом песке пляжа под кроваво-красной луной и почти черным небом. Она была обезглавлена, выпотрошена и разрезана на куски.
В углу ателье, на подставке, стоял большой портрет, очень напоминавший Амелию. Из окровавленного рта торчали мужские ноги в красно-белых полосатых брюках: костюм для уик-энда ее мужа. Черноволосую голову венчали покрытые шерстью рога.
Долгое время она внимательно рассматривала картину, потом в полубессознательном состоянии с помощью Рейнольдса спустилась по лестнице.
Он оставил ее в гостиной, а сам, шатаясь, прошел в спальню, чтобы выпить хорошую порцию виски. После этого, слегка взбодрившись, но все еще под впечатлением увиденного, он поднялся наверх и закрыл дверь.
Вернувшись в гостиную, он налил коньяка для Амелии. Она выпила его маленькими глотками, потом спросила:
— Что будем делать? Это ужасно! Он совершенно сошел с ума! Возможно, он даже опасен!
Рейнольдс вновь подумал о кошмаре, которым станет его жизнь, если он потеряет работу.
— Мадам, будем ждать и надеяться. Ничего другого мы сделать не можем.
Амелия, думая о том, какой станет ее жизнь на десять тысяч долларов, кивнула.
И они ожидали, но бесполезно.
Именно на следующий день после убийства Дженни Бендлер Рейнольдс сделал ужасное открытие. Он нашел Амелию у телевизора.
— Мадам, — произнес он прерывающимся голосом, — пройдемте со мной в котельную.
— Котельную?
Она взглянула на него и, увидев потное бледное лицо, почувствовала внезапный страх.
— Что случилось?
— Пожалуйста, мадам, пройдемте. Он повернулся и пошел по коридору. Поколебавшись, она, очень взволнованная, последовала за ним в подвал, где находилась котельная.
— Смотрите, мадам, — прошептал он, показывая на что-то пальцем.
Она посмотрела на кучу одежды, лежавшую на полу, и узнала пиджак мужа, который очень нравился Криспину, он носил его часто по поводу и без повода. Она также узнала серые брюки Криспина, его рубашку и туфли. С растущим ужасом заметила, что вся одежда покрыта пятнами, по всей видимости, крови. К пиджаку был приколот листок бумаги. На нем красивым почерком Криспина было написано: «Немедленно уничтожьте одежду».
Они переглянулись. Амелия повернулась, поднялась по лестнице и, шатаясь, вошла в гостиную. Рейнольдс бросился к себе в комнату, налил большую порцию, проглотил ее и, пошатываясь, пошел к хозяйке.
Амелия сидела уставившись на экран телевизора. Говорил Пит Хэмилтон. Неподвижная как статуя, она слушала описание преступления.
«Кто-то ведь должен скрывать этого ужасного сумасшедшего, — сказал в заключение Хэмилтон. — Его одежда должна быть в крови».
У Амелии было такое ощущение, будто репортер смотрит ей прямо в глаза.
«Я обращаюсь к человеку, который предоставил убежище этому опасному безумцу, — жене, матери, отцу или другу, — и прошу немедленно связаться с полицией. Этот человек может совершить новое преступление. Пока его не обнаружат, ни одна женщина нашего города не может чувствовать себя в безопасности».
Дрожащей рукой Рейнольдс выключил телевизор.
— Я не могу в это поверить! — стонала Амелия. — Боже! Неужели это сделал Криспин? Нет! Он не способен на это! — Вспомнив жуткие картины, которые она видела в ателье, она вздрогнула. — Рейнольдс! Нам нужно молчать! Если он действительно совершил это ужасное преступление, я буду обесчещена. Я этого не перенесу! Мои друзья! Они все от меня отвернутся! Чем станет моя жизнь? Я не могу в это поверить! — Потом она взяла себя в руки и строго посмотрела на него. — Избавьтесь от этой одежды! Сожгите ее! Сделайте это немедленно!
Именно в этот момент появились Лепски и Джейкоби.