— Я этого не сделаю, — сказал он убежденно. — Какой мне смысл выдавать вас? Ты мне нравишься. Дай мне деньги, и я забуду, что вы существуете.
Я начал понимать, как чувствует себя крыса, когда за ней захлопывается крышка ловушки.
— Ты уверен? А премия в тридцать тысяч? Ты о ней забыл? Ты же можешь ее получить!
Он подпрыгнул и завращал глазами. Действительно, он о ней забыл!
— Мне пора возвращаться. А тебе лучше раскошелиться, Джексон.
Веда выложила на тарелку яичницу с беконом. Раскупорив бутылку виски, она налила в бокал изрядную порцию.
— Чистое или с содовой? — ее голос напоминал скрип наждачной бумаги по стеклу.
— Чистое, — произнес он, наблюдая за мной. — Так как, Джексон?
— Отдай ему деньги, — приказала Веда коротко.
Я с удивлением воззрился на нее. Она улыбнулась мне улыбкой ехидны и взяла в руки тарелку и бокал с виски.
— Хорошо, — ответил я натянуто. Ее улыбка сказала мне все яснее слов.
Она пошла к столу, и Макс тут же повел стволом револьвера в ее сторону, но стоило мне пошевелиться, как револьвер уставился на меня. Это дало Веде тот шанс, который она ждала. Она выплеснула виски ему в лицо и ударила тарелкой по руке с револьвером. Револьвер выстрелил. В два прыжка я пересек комнату и врезал негодяю в подбородок. Голова его дернулась назад, и он мешком свалился на пол вместе со стулом. Я схватил револьвер, но это было лишнее: для него оказалось достаточно моего удара.
Мельком взглянув на Веду, я сразу забыл о Максе. Она облокотилась о стол и была очень бледна. По ее руке струилась кровь.
— Веда!..
— Все в порядке. Свяжи его.
— Дай взгляну.
— Свяжи его! — жесткое выражение ее глаз привело меня в чувство.
— О'кей, — сказал я, выворачивая карманы Отиса. В боковом кармане я обнаружил еще один револьвер двадцать второго калибра, немного денег и жалкий бумажник. Связав ему руки его же ремнем, я подошел к Веде. Она приподняла юбку, рассматривая глубокую рану на бедре.
— Ничего страшного, — проговорила она. — Дай мокрое полотенце.
Пока я обрабатывал рану, мы молчали. Затем я налил ей виски и выпил сам.
— Молодец! — похвалил я Веду. — Больше нам ничего и не оставалось делать.
— Как ты думаешь, он действительно оставил записку?
— Не знаю. Может, блефует, а может, и нет.
На ее щеке дернулся мускул.
— Нужно узнать.
— Как это сделать? Разумнее всего просто уехать отсюда.
— Не в этом дело. Дело в письме.
Я подошел к нему и похлопал по щекам. Привести его в чувство оказалось трудной задачей, так как я ударил его слишком сильно. Наконец он застонал. Глаза он не открывал больше минуты, но когда почувствовал, что я наклонился над ним, лицо его стало грязно-серым. Он открыл глаза и с ужасом уставился на меня.
— О'кей, Макс, ты сыграл свою игру. Теперь очередь за нами. Где ты живешь?
— Я не буду говорить.