Теперь казалось невозможным, что каких-нибудь пару дней назад мы были влюблены друг в друга. Голос — странная вещь. Если внимательно в него вслушиваться, он может сказать больше, чем выражение лица. Я вслушивался очень внимательно и не обманывался на этот счет. Это был конец!
Я сидел почти рядом с Ведой, но между нашими душами была бездонная пропасть.
— Ты помнишь, что ты сказал, когда мы говорили о Максе? — спросила она в упор.
— Я говорил много вещей, какое это имеет сейчас значение? — Я пил кофе маленькими глотками, хмуро глядя на нее. Так вот как она подошла к вопросу. — Кажется, помню. Я тогда сказал целую речь: «Предположим, я его убью. Пусть даже никто не узнает об этом: только ты и я. Но мы будем знать, что это сделал я, и это вечно будет стоять между нами». Вот так я сказал. Ты тоже так думаешь?
— Да.
— И многое уже изменилось, не так ли?
— А разве ты не видишь?
Установилось молчание. Я чувствовал ее замешательство, как чувствовал струю холодного воздуха из окна.
— Этой ночью мне приснился сон, словно я тебя убила, — сожаления не было, просто констатация факта.
— Однако ты этого не сделала, — смотреть в ее лицо я не мог.
Опять молчание.
— Пришло время уехать отсюда, — сказала она. — Теперь нам нет смысла отправляться вместе. Если ты будешь один, меньше риска.
Что ж, это было очень мило с ее стороны думать о моей безопасности. Но я не принимал это всерьез. Если уж решать об отъезде, то решение должен принимать я.
— Пусть будет по-твоему, — я допил кофе и закурил сигарету. Теперь мои руки были тверды.
— Не говори так, мы оба хотели этого. Кажется, ты сам понимал это тогда, когда зашел разговор о судьбе Макса.
— Тебе бы следовало дать премию за способности изрекать прописные истины. Когда-нибудь кто-то соберет твои мысли и издаст книгу.
— Мне нужно одеться.
Она дала мне понять, что спорить больше не о чем.
— Делай, что хочешь, — заявил я и вышел из комнаты.
Стоя у огня и наблюдая за игрой пламени, я еще удивлялся, что мир все еще существует. Мне будет плохо без Веды. Я не думал, что все так неожиданно кончится. Я многое испытал рядом с ней: и хорошее, и плохое. С другими женщинами я понимал необходимость разрыва. С блондинкой, снабжавшей меня деньгами, с рыжей, царапавшей ногтями мои плечи, но не думал так о Веде. Я понимал, что она собирается меня бросить, но она занимала слишком много места в моей жизни, и когда она уйдет, образуется пустота.
Через некоторое время она появилась, неся чемодан. На ней были все те же брюки, в которых я увидел ее в первый раз. Казалось, это было так давно. Несмотря на осунувшееся лицо и усталый вид, смотрелась она достаточно привлекательно.
— Куда ты? Не забывай, нас еще ищут.
— За меня можешь не беспокоиться.
— Но послушай. Я возьму в оборот Германа. До тех пор, пока я не докажу, что Бретта убил он, я все еще в переделке. Если полиция тебя схватит, ты заговоришь, вот в чем дело.
— Они меня не схватят. Я не вчера родилась.
— Мне очень жаль, но до тех пор, пока я не улажу дело с Германом, тебе лучше побыть в безопасном месте. Ты поедешь к Маку.
— Я же сказала — нет!
Мы смотрели друг на друга, как два разъяренных пса. Искра, которой мы так боялись, вспыхнула и попала в бочку с порохом.
— Когда я улажу дела с Германом, ты будешь свободна, как ветер.
— Ты хочешь и меня убить? — голос ее звучал пронзительно.