- Оставь меня одну.
Голос ее был глух и сдавлен.
- Хорошо, как хочешь. - Он вышел из комнаты и прошел мимо меня, видимо, не заметив меня в полутьме.
Вскоре опять показался Дайер.
- Разве можно заснуть в такую ночь? Боже, какая ночь!!
- К Газетти не заходили? - спросил я. - Как он там?
- Я совсем забыл о нем. Может быть, вы зайдете проведать его, Берди?
- Ладно. А где он?
- Четвертая дверь внизу. Пока, - и он прошел в свою спальню.
Собрав все свои силы и спустившись по лестнице, я дошел до двери Газетти и прислушался. Тот храпел вовсю. Нажав ручку двери, я очутился в кромешной темноте. Прикрывая рукой свет фонаря, я направился на звук храпа. Газетти лежал на спине, до подбородка накрытый простыней, лоб у него был залеплен пластырем. Спал он с открытым ртом, из которого вырывался громкий храп.
Успокоившись тем, что он сейчас не представлял для меня никакой опасности, я закрыл дверь и направился к себе в кабинет.
Теперь весь план убийства Видаля, который все время ускользал от меня, вдруг четко вырисовался в моей голове. Он стал результатом информации, которой случайно поделились со мной Вал и Дайер. Без этих сведений я бы никогда до этого не додумался. А ведь все так просто! Все легко могло сойти за самоубийство: он потерпел крах, судебный иск с последующим неизбежным арестом, потерянные миллионы - мимо этих фактов полиция не могла пройти. К этому добавлялся ураган, безнадежное будущее, страх перед тюрьмой - вот те мотивы, которые привели его в состояние глубокой депрессии, результатом которой было самоубийство.
Такой набор фактов должен был убедить в этом полицию. Все это нужно было еще тщательно взвесить. Дайер сможет быть свидетелем. Он сообщит полиции о финансовом положении Видаля, при котором решение Видаля не вызовет никакого удивления. Я вообще не буду участвовать в расследовании, как новый сотрудник. Нельзя предположить, что я мог что-нибудь знать о делах Видаля.
Налив в стакан виски, я быстро осушил его двумя глотками. Сердце стучало, как молот, лицо было в поту. Единственный человек, которого я боялся, крепко спал. Если бы Газетти расхаживал по дому, я бы не решился осуществить план убийства. А так Видаль находится один в своем кабинете.
Когда Вал просила меня убить ее, она сказала: «Ни один человек не услышит выстрела в таком реве».
Да, меня никто не заподозрит. Тихо спущусь и войду в его кабинет.
Револьвер будет в руке, за спиной, но в темноте он этого не увидит. Скажу, что хочу поговорить о Вал. Он раздраженно выгонит меня. Я подойду совсем близко и выстрелю ему в голову. Все будет выглядеть так, что он предпочел тюрьме смерть. Чего же ждать? Лучшего момента трудно себе представить.
Дайер, конечно, уже тоже лег. За воем ветра и треском ломающихся деревьев револьверный выстрел совсем не будет слышен. Все закончится в несколько минут, и Вал будет свободна. Мы будем вместе после шести лет разлуки.
Я решительно встал и направился к двери. Да, револьвер!
Вернувшись к столу и открыв ящик, я достал портфель. Он неожиданно оказался легким. Меня обдало холодом. Отбросив его в сторону, я с бьющимся от волнения сердцем стал перебирать пачки бумаг.
И вновь, вот уже в какой раз, страшный удар грома потряс дом...
Ящик был пуст! Револьвер исчез!
Глава 9
Револьвер находился в моем портфеле в ящике письменного стола. И вот он исчез. Кто же его взял? Видаль??? Может быть, Газетти? Никому из них не было известно, что он у меня есть. Теперь, когда я, наконец, решился убить Видаля, я был глубоко потрясен, когда обнаружил его исчезновение, как будто меня стукнули по голове.
В отчаянии я упал в кресло, обхватив голову трясущимися руками. Все пропало!..
Удары грома нарастали и раздавались почти непрерывно. Неистовое завывание ветра, вспышки молний разрывали мой череп на части. Кто же мог взять револьвер? Единственный, кто знал о нем, была Вал! Вал?!
Она ведь просила меня убить ее. Неужели она в момент отчаяния, когда мы с Дайером укрепляли двери и ставни окон, вошла в мой кабинет и взяла револьвер. Боже мой! Может быть, она убила себя? Ведь в таком адском грохоте выстрела нельзя было услышать.
Паническое отчаяние приковало меня к месту. В этот момент я особенно глубоко понял, как сильно ее люблю, даже после шести лет разлуки. Неужели ее уже нет в живых?