— Да с чего ты взял, черт побери, что я такая уж симпатяга? — Она громко фыркнула. — Но ты прав, с кем бы я ни связалась, рано или поздно я начинаю спрашивать себя, зачем он мне сдался, и никогда не нахожу ответа. Вся беда в том, что я влюбчивая и влюбляюсь без памяти. Встретила этого слюнтяя Хэмела и влюбилась! Потом из-за подонка Диаса голову потеряла. Да если я начну перечислять, в каких только мерзавцев не влюблялась, ночи не хватит!
— Ты, я вижу, отчаянная! Ну а как бифштекс?
— Потрясный. — И она принялась за еду.
Я не мешал ей. Расправившись с бифштексом, Глория заявила, что хочет пломбир и побольше бананов и вишен к нему. Я заказал и, пока она все это смаковала, пил кофе. Когда с пломбиром было покончено, она удовлетворенно кивнула, отодвинула стул и встала.
— Пошли! — сказала она. — Сейчас задам тебе работенку! Такого с тобой еще не было, запишешь в дневнике!
— Я не веду дневников, — сказал я, расплачиваясь за обед.
— Ничего, заведешь. Обязательно, братец, заведешь. — Глория за руку потащила меня из ресторана.
***
Разбудил меня телефонный звонок. Я с трудом разлепил глаза и покосился на часы возле кровати. Пять минут одиннадцатого. Звонок словно бил меня по голове. Рядом раздался стон, потом грубое ругательство, и Глория, голая, приподнялась с постели.
— Не бери трубку! — прохрипел я. — Ничего срочного.
Я знал, что это Берта меня разыскивает. Приведя Глорию к себе, я сильно рисковал. Но она так умело соблазняла меня своими прелестями, что я не мог сопротивляться.
У меня в постели перебывало немало красоток, но Глория затмила их всех, это было что-то особенное. Равных ей я не встречал.
Я предупреждал Берту, что у меня снова нет ни одной свободной минуты и что в ближайшие несколько дней она обо мне не услышит, но Берта упивалась мечтами о моем миллионе, и отделаться от нее было трудно.
Прозвенев еще несколько раз, телефон обиженно смолк.
— Привет! — улыбнулась мне Глория. Она казалась на зависть оживленной. — Ну и ночка была! Правда, милый?
Чувствуя себя совершенно измочаленным, я едва сумел кивнуть.
— Хочешь кофе? Сейчас приготовлю. — Глория соскочила с постели и голая побежала на кухню. Я смотрел ей вслед с плотоядным восхищением.
Через некоторое время она принесла кофе — крепкий, возвращающий к жизни. Мы выпили по чашке, и я почувствовал, что руки-ноги снова начинают меня слушаться. Потом мы выпили еще по чашке, на этот раз сдобрив кофе бренди, и голова моя тоже наконец пришла в порядок. Глядя на Глорию, сидевшую рядом, я сообразил, что она может оказаться полезной, самое время выудить у нее кое-какие сведения.
— Детка, — начал я, — расскажи мне про Диаса. Почему ты в нем разочаровалась?
— Не нравится мне, что у него в «Аламеде» творится.
— А что творится?
— Я вижу, что Альфонсо хуже гремучей змеи, куда опаснее. Я его боюсь.
— Понятно. Но что там в «Аламеде» происходит?
— Стоит человеку поднять голос, и он немедленно погибает.
— Как старый Пит.
— И те двое мальчишек. Вот я и помалкиваю, не хочу, чтобы и со мной такое случилось.
— Еще бы! Кто хочет? Значит, в «Аламеде» что-то творится?
— Диас кого-то там прячет. Отдал им верхний этаж.