Глубоко вздохнув, я взялся за телефонную трубку и набрал номер полиции.
В ожидании полиции я постарался лучше рассмотреть свою посетительницу. Молодая, года 23 — 24, в дорогом платье, тонких нейлоновых чулках и модных туфлях. Как я уже заметил, ноги у неё были безупречные. Я не мог узнать её имя, так как у неё не было сумочки. Вероятно, её забрал убийца. Такая женщина, как она, вряд ли вышла бы на улицу без сумочки.
Минут через десять после моего звонка полицейские слетелись ко мне в контору, как пчелы на мед. Последним прибыл детектив-лейтенант Том Ретник. Мне пришлось как следует познакомиться с ним за последние четыре года. Это был низкорослый, щегольски одетый тип с мелкими лисьими чертами лица. На своем посту он держался только потому, что ему посчастливилось жениться на сестре мэра. Как полицейский офицер он приносил пользы не больше, чем дырка в ведре. К счастью, со времени его назначения на пост в Пасадена-сити не произошло ни единого мало-мальски серьезного преступления. Это было первое убийство с тех пор, как он из сержанта-писаря сделался лейтенантом. Ретник влетел в мою комнату в сопровождении своего оруженосца, сержанта Палски, с очень уверенным видом, хотя все знали, что ему не хватит мозгов и для решения детского кроссворда.
Сержант Палски был огромным детиной с красным мясистым лицом и здоровенными кулаками, так и норовившими войти в соприкосновение с чьей-нибудь физиономией. Мозгов у него было ещё меньше, чем у Ретника, но их нехватку он компенсировал вышеупомянутыми кулаками.
Ни тот, ни другой даже не взглянули на меня. Они прошли в кабинет и долго глазели на убитую. Потом Палски стал осматривать место происшествия, а Ретник подошел ко мне. Вид у него стал ещё более уверенным.
— Ну, сыщик, рассказывай, как было дело, — сказал он, усаживаясь на стол и покачивая начищенными до блеска ботинками. — Это твоя клиентка?
— Я понятия не имею, кто она такая и что здесь делала, — ответил я. — Я нашел её в своем кабинете сегодня утром.
Ретник жевал сигару, пристально уставившись на меня. Он считал, что полицейские именно так должны пялиться на подозреваемых.
— Ты всегда открываешь контору так рано?
Я рассказал ему все без утайки.
Закончив дела в кабинете, Палски вышел к нам и, подперев дверь могучим плечом, тоже стал слушать мой рассказ.
— ...Поняв, что бунгало пустует, я приехал сюда, — закончил я. — Я предполагал, что тут какой-то подвох, но такого, признаться, не ожидал.
— Где её сумка? — спросил Ретник.
— Не знаю. Должно быть, убийца прихватил её с собой.
Ретник почесал щеку, вынул сигару изо рта, посмотрел на неё и снова засунул в рот.
— Что было в сумке?.. Признайся, ведь это ты убил ее? — спросил он.
Ничего другого я от Ретника не ожидал. Вызывая полицию, я был уверен, что стану подозреваемым номер один.
— Даже если бы у китаянки в сумочке был бриллиант «Кохинор», я не стал бы убивать её здесь, — терпеливо сказал я. — Я выследил бы, где она живет, и убил бы её там.
— Что она здесь делала и как сюда попала?
— Думаю, у этой женщины было ко мне дело. Парень, назвавшийся Джоном Хардвиком, не хотел, чтобы наше свидание состоялось. Почему он этого не хотел, я могу только предполагать. По-моему, Хардвик отправил меня сторожить пустой дом, чтобы под благовидным предлогом убрать отсюда. Скорее всего, что он ожидал её здесь. Замки на дверях конторы простые, и ему не составило труда открыть их. Вероятно, когда она вошла, он сидел за моим столом. Судя по её спокойному виду, она не знала, кто этот парень, и приняла его за меня. После того, как она рассказала ему все, он застрелил её. Она даже не успела испугаться.
Ретник посмотрел на Палски.
— Этот сыщик отобьет у нас всю работу, если за ним не присмотреть. — Палски смолчал и сплюнул на ковер. Разговоры — не по его части. Он был профессиональным слушателем. Ретник секунду раздумывал, и этот процесс явно причинял ему страдания. Наконец он изрек:
— Я скажу, умник, что в твоей версии не сходится. Этот парень говорил по телефону из аэропорта, который находится в паре километров отсюда. Если ты не врешь, что ушел вскоре после шести часов, то раньше пол-седьмого ему сюда попасть было нельзя. Слишком интенсивное движение на главной магистрали. Любой человек, даже эта желтокожая, знает, что это уже нерабочее время, и вместо того, чтобы ехать сюда наудачу, она сначала позвонила бы по телефону.
— Откуда вы знаете, что она не звонила? Может, ей ответил Хардвик и от моего имени велел приезжать сюда.
По выражению лица Ретника, я понял, что он обдумывает мою версию. В дверях показался врач и санитары с носилками. Палски поневоле отлип от косяка и проводил их в кабинет. Ретник нервно поправил жемчужную заколку в галстуке.
— Проследить её будет нетрудно, — сказал он, как бы разговаривая сам с собой. — Такие куколки всегда на виду. А когда этот Хардвик пообещал встретиться с тобой?
— Послезавтра, в пятницу.
— Думаешь, он появится?
— Совершенно исключено.
Зевнув, он посмотрел на часы.