Мысль о том, что Бет может ворваться ко мне с пистолетом, казалась просто шуткой. Я был уверен, что Бет никогда в жизни не держала в руках оружие.., так что пусть приходит! Я не сомневался, что справлюсь с ней. Я решил поспать.
Когда миссис Броуди принесла мне ужин, я бодрствовал уже около часа. В «Яблонях» оживления не наблюдалось, и до темноты ожидать активности их обитателей не приходилось.
Я справился о здоровье соседки миссис Броуди и получил ответ, что ей лучше.
Миссис Броуди принесла мне вечернюю газету.
— Вы были так заняты, мистер Лукас; мне кажется, что вы давно не слышали о новостях.., хотя ничего хорошего в них нет. Я уже прочитала эту газету. Я подумала, может быть, вы захотите на нее взглянуть.
Я поблагодарил свою хозяйку. Она была права. Я забыл обо всем на свете, кроме этой комнаты и «Яблонь», впрочем, не особенно заинтересовался и сейчас. Я поужинал и, поскольку было все еще светло, сел к окну и пролистал газету. На финансовой страничке меня ждал удар: «Чарринггон стил» и «Питтсбург стил» объединились! Была напечатана фотография самодовольно улыбающегося Джэка Сонсона из «Чарринггон стил». В статье говорилось, что после шести лет секретных переговоров Сонсон в конце концов убедил «Питтсбург стил» согласиться. Цена акций «Чарринггон стил» в одночасье утроилась.
Значит, пьяница Маршалл был прав, а я ошибался! Это была самая горькая пилюля в моей жизни. Если бы я подождал с убийством Маршалла до окончания этой сделки, у нас с Бет было бы теперь свыше трех миллионов вместо неполного одного!
Я сидел, переживая свое горькое и унизительное разочарование. Слишком поздно! Похоже, в моей несчастной жизни все происходит слишком поздно! Но по крайней мере, я смогу получить с Бет пятьсот тысяч, хотя по сравнению с полутора миллионами это звучит так жалко!
Я оставался у окна, следя за «Яблонями», пока не наступила темнота. Из гостиной доносился шум телевизора. Миссис Броуди была целиком поглощена передачей. Взяв маузер и не выключая свет в комнате, я потихоньку выбрался из дома и прокрался к «Яблоням».
На грунтовой подъездной дорожке, ближе к дому, росли несколько деревьев и кустарник. Я остановился здесь. Мне отчетливо было видно бунгало Бет, поэтому я забрался с маузером на груди в заросли кустарника и приготовился долго ждать. За красными занавесками в гостиной виднелся свет, и я пытался представить, что там готовится. Я был уверен, что Бет никакой помощи от Росса не добьется.
Воюя во вьетнамских джунглях, я видел немало сломленных людей. Росс сломался, и никакие угрозы и увещевания Бет не смогут восстановить хребет этого слизняка.
Так что Бет придется задуматься, что делать — заплатить или разбираться со мной самостоятельно. В одном я был уверен — она ни за что не сдастся просто так.., поэтому мне надо приготовиться к какой-то ее отчаянной выходке.
Около половины двенадцатого я услышал, что она идет по дорожке.
Ее осторожное продвижение при моем опыте боев в джунглях показалось мне до слез беспомощным. Она не имела ни малейшего представления, как двигаться бесшумно. Она спотыкалась о камни, переступала слишком быстро, задевала за кусты — в общем, делала все то, чего меня учили никогда не делать.
Ночь была темная и безлунная, но я просидел в кустах уже три часа, и глаза мои привыкли к темноте. Я видел Бет. Она оделась в черное, но ее лицо явственно белело во мраке.
Я присел на корточки и приготовился. Едва Бет миновала меня, я прыгнул. Руками я захватил ее запястья, а коленями ударил в спину. Бет рухнула со сдавленным криком. За секунду я выкрутил у нее из руки пистолет и, продолжая прижимать ее коленом к земле, сказал:
— Бет, это даже нельзя назвать попыткой.
Она лежала ничком и молчала.
Я слез с нее и выпрямился, отступив на шаг.
— У тебя есть время до завтра, — продолжил я. Бет медленно поднялась и посмотрела на меня.
— Не покупай себе другой пистолет, — сказал я. — Ты совсем потеряла голову. Убив меня, ты никогда не отвертишься. Я оставил в своем банке письмо. В нем рассказано обо всем. Так что больше не занимайся этой чепухой. Плати, или твой хахаль получит десять маслин.
Она застыла в молчании. Хотел бы я, чтобы было посветлее и можно было бы увидеть ее лицо. Я мог разглядеть только белое пятно.
Я обошел ее и направился к дому миссис Броуди. Пистолет, который я отобрал у Бет, был так себе — 22-й калибр. При стрельбе в упор может ранить, но бесполезен на дистанции.
Приобретенный в джунглях инстинкт заставил меня оглянуться. Бет кралась за мной, словно разъяренная дикая кошка. Рука ее взметнулась.
Не один вьетконговец подкрадывался ко мне подобным образом. Это было для меня слишком привычно. Я выждал, пока она не приблизится, затем рухнул на четвереньки, и нож в ее руке бесполезно скользнул в воздухе. Ее колени наткнулись на мое плечо, и она повалилась ничком, с шумом ударившись о землю.
Насев на нее, я отобрал нож.
— Бет, у тебя есть характер, — сказал я, и это не был комплимент. — Но тебе до моего уровня далеко. Возвращайся к своему трусливому копу и расскажи ему, какая ты храбрая.
С ее ножом и пистолетом я двинулся по дорожке, оставив Бет лежать на месте.