— Я думала, суровые детективы встречаются только в книгах, — бросила она, скользнула к двери и быстро прошла по коридору к лестнице.
Я закурил сигарету, поскольку очень в ней нуждался, и немного постоял, размышляя, потом закрыл дверь и стал методично обшаривать комнату. Я не искал ничего конкретного, пытаясь вобрать в себя ту атмосферу, что хранила эта комната до того, как Джойс Шерман отправилась в свою поездку, которая, я уверен, была для нее последней.
Как и следовало ожидать, у нее оказалось полно нарядов. Кроме того, я обнаружил множество бутылок бренди, спрятанных за платьями, в шкафу с обувью и под шелковым бельем: так белка прячет орехи на черный день.
В одном из ящиков я нашел пистолет 22-го калибра. Он был заряжен, но из него не стреляли, по крайней мере недавно. В том же ящике лежали три запечатанных флакона духов «Джой», и это открытие заставило меня на время прервать обыск. Я открыл один флакончик и понюхал: в памяти всплыла темная аллея, бегущая женщина и большая, быстрая машина. Конечно, это бред. Наверняка половина голливудских актрис пользуется этими духами. Я завинтил крышечку и продолжил осмотр. В шляпной коробке я обнаружил устрашающего вида кинжал в форме ножа для колки льда, с тонким, как игла, острием. Эта находка, вкупе с бутылочками духов «Джой», заставила меня ускорить поиски. Я обратил внимание на письменный стол в нише у окна, выходящего в сад. В одном из ящиков оказалось полно бумаг: письма, старые контракты, фотографии и вырезки из газет. Под пачкой писем я нашел визитную карточку, засаленную, с мятыми уголками. Я поднес ее к глазам: «Бернард Хофман».
Я стоял и тупо смотрел на карточку, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
Где-то внизу зазвонил телефон.
***
Я толкнул дверь в кабинет Фэншоу и очень удивился, обнаружив, что там все еще горит свет: было уже без четверти восемь, и я никак не предполагал, что он работает допоздна. Однако он не работал, а, закинув ноги на стол, читал какую-то книжку в бумажном переплете. Рядом с ним стояла бутылка шотландского виски и пепельница, полная окурков.
— А вот и ты, — обрадовался он, спуская ноги на пол. — Я решил подождать на тот случай, если я тебе вдруг срочно понадоблюсь. Ну что, объявили выкуп?
— Да, около часа назад, — ответил я, подвинул себе стул и сел. — Не поделишься виски?
Он налил две порции и подвинул ко мне стакан.
— Я даже боюсь спрашивать. Сколько?
— Мэддакса хватит удар. Они даже не пытаются хитрить. Бьюсь об заклад, им известно о страховке. Они хотят вытряхнуть из нас всю сумму: полмиллиона.
— Мамочки! — простонал Фэншоу. — Когда?
— Через четыре дня. В мелких купюрах: по пять, десять и двадцать долларов, не крупнее.
— Вряд ли мы сможем собрать такую огромную сумму за три дня, не говоря уже о том, чтобы записать номера купюр!
— Нам придется ее собрать, и я не вижу смысла записывать номера. Такие мелкие купюры проследить невозможно.
— Наверное, ты прав. Каким образом они объявились?
— Позвонили по телефону. Я сам говорил с одним из похитителей. Он разговаривал очень жестко. Через четыре дня он позвонит и скажет, куда привезти деньги. У нас нет времени подготовить ловушку.
— Ну что ж, мы ведь в жизни всякое повидали, не так ли? — сказал Фэншоу и зевнул. — Может, Мэддакс и не станет платить.
— Станет. Райс обзвонил газеты и выдал им всю историю со страховкой. Нам придется платить.
— Надо бы мне сообщить ему эти новости. Нелегкая предстоит работенка — набрать столько мелких купюр. Не крупнее двадцатки?
— Точно. Тот парень говорил вполне серьезно. — Я отхлебнул из стакана и продолжил:
— Ты знал, что мисс Шерман пьет?
— Сильно?
— Мне сказали, что этот фильм мог стать для нее последним. Ее секретарша говорит, что ее приходилось водить по съемочной площадке за руку.
Фэншоу задумчиво посмотрел на меня:
— Конечно, какие-то слухи до меня доносились, но я не думал, что все так серьезно. Как тебе Райс?