Таким образом, я уже испортил отношения с двумя женщинами. Я в сердцах налил стакан виски, залпом проглотил его, схватил шляпу и бросился к машине.
Когда я повернул на Лаурел-Каньон-Драйв, виски подействовало на меня, и я почувствовал себя прекрасно. Я остановился у Евиного дома и посигналил. Затем, закурив сигарету, стал ждать. Через минуту и 15 секунд, ровно в б часов 30 минут, показалась Ева. Когда я увидел ее, я выскочил из машины и молниеносным движением открыл перед ней дверцу. Мисс Марлоу была одета в синее пальто, синюю юбку и белую шелковую блузку, головной убор отсутствовал, под мышкой Ева держала большую сумку со своими инициалами из металла цвета платины. Казалось, что наряд у нее был самым обычным, но если бы вы видели покрой ее одежды, вы уставились бы на нее так же, как уставился я. Строгость одежды, плотно облегающей ее стройную фигуру, делала Еву такой привлекательной, что я подумал, что давным-давно уже не встречал женщины, одетой с таким большим вкусом. Затем я увидел ее ноги. В Голливуде красивые ноги — дело обычное. Плохие ноги там — явление такое же редкое, как натуральные платиновые блондинки. Но у Евы были потрясающие ноги. Они были не только изящной формы, но стройны и красивы как-то по-особенному. Со смешанным чувством удовольствия и удивления я понял, что моя спутница — женщина шикарная и одетая безупречно. Она уже не выглядела простенькой. Она была умело и в меру загримирована… Глаза ее ярко блестели.
— Привет! — сказал я, взяв ее за руку. — Вы всегда так пунктуальны?
Она выдернула руку и спросила:
— Как я выгляжу?
Я открыл дверцу машины, но Ева стояла неподвижно и, нахмурившись, смотрела на меня, нервно покусывая нижнюю губу.
— Вы просто великолепны! — улыбаясь, сказал я. — Вы шикарны, как картинка из журнала мод. Этот костюм может свалить любого с ног.
— Не лгите! — резко сказала она, но нахмуренное выражение с лица исчезло. — Вы болтаете всякий вздор!
— Нет, я не шучу. Чего же вы ждете? Садитесь в машину. Если бы я знал, что вы будете так потрясающе выглядеть, я бы уже вчера прикатил сюда.
Ева села в машину. При этом юбка, прежде скрывавшая колени, подтянулась, открыв ноги выше колен. От них я никак не мог оторвать взгляда.
— Говорил ли вам кто-нибудь, что у вас великолепные ноги? — спросил я и, улыбаясь, наклонился к ней, продолжая как завороженный смотреть на ее ноги.
Ева поспешно одернула юбку.
— Ведите себя прилично, Клив, — сказала женщина и захихикала.
— Трудно вести себя прилично, когда вы так здорово выглядите.
— Вы уверены, что я хорошо выгляжу? — Она открыла сумочку и посмотрелась в маленькое зеркальце.
— Уверен, — сказал я, предлагая ей сигарету. — В таком виде вы могли бы пойти куда угодно и с кем угодно.
Она с издевкой посмотрела на меня.
— Бьюсь об заклад, вы ожидали, что я буду выглядеть, как потаскушка, так ведь?
Я чувствовал, что она испытывает истинное удовольствие оттого, что ее вид удивил меня. Я засмеялся:
— Не стану отпираться. — И дал ей прикурить.
— Знаете, что я вам скажу? — Ева выпустила из ноздрей струйку дыма. — Я нервничаю до озноба.
Я, кажется, тоже испытывал нечто похожее на нервозность. Вернее, на меня напала робость. Прежде со мной никогда ничего подобного не было. То, что я способен робеть перед кем-то, поразило меня до глубины души.
— Я этому не верю. Разве есть причины для беспокойства?
— Не все можно объяснить. Я нервничаю, и все. Куда мы едем?
— Вначале в Манхэттен-Грил, а потом в театр на спектакль «Моя сестра Эйлин». Хорошо?
Ева стряхнула пепел с сигареты.
— Надеюсь, вы заказали столик у стены?
— Почему? — удивленно спросил я. — Почему вы хотите сидеть у стены?
— Я люблю рассматривать людей, которые входят в зал, — ответила Ева, не глядя на меня. — И еще я должна быть очень осторожной, Клив: у моего мужа всюду друзья.
Наконец-то, я начал кое-что понимать. Так вот почему мы не можем пойти в «Браун-Дерби» и другие первоклассные рестораны.