— У него небольшая хибарка на Пальмовом бульваре, — с циничной улыбкой ответил Джо. — Такой милый домишко на двадцать четыре спальни, а гостиную можно вполне использовать под автобусный гараж. Ни дать ни взять загородная дачка из рекламного проспекта.
Его юмор был явно неуместен. Я вопросительно повернулся к Пэт.
— Это «Гейблз», на Пальмовом бульваре, — быстро сказала она. — Третий дом справа.
Она начала вытаскивать из ящиков и папок какие-то бумаги и складывать их в одну папку.
— Это ещё зачем? — удивился я.
— Могут пригодиться. Ты думаешь, Р.Э. зовет тебя только для того, чтобы ты посидел с ним? Завтра заседание правления, и вести его придется тебе. Он обязательно захочет посмотреть все бумаги, вот увидишь. — И она сунула папку мне под мышку.
— Да человек же ногу сломал! Какая ему сейчас работа! Небось на стенку лезет от боли!
— Возьми бумаги, Чес, — сказала Пэт серьезно. — Вот увидишь, они понадобятся.
Она была права. Бумаги действительно понадобились.
«Гейблз» оказался огромным домом, окруженным садом акра примерно на два, с прекрасным видом на океан и далекие горы. Насчет двадцати четырех спален Джо, конечно, загнул, но за десять я мог поручиться. Дом был хороший. Во всяком случае, я бы в таком жил с удовольствием. Таким домом восхищались бы твои друзья, даже если в душе они тебя ненавидят.
Слева от дома находился приличных размеров бассейн, а также гараж на четыре машины, в котором стояли солидный «бентли» — Р.Э. ездил в нем на работу, — спортивный «кадиллак», «бьюик» фургонного типа и маленький «ТР-2».
Залитый светом сад утопал в цветах: розы, бегонии, — петунии... Пустынный в эту пору бассейн тоже был освещен. Я проехал по дорожке, посыпанной гравием. Вот это бассейн! Ну и красотища! А если ещё вокруг будут нежиться красотки в бикини...
Я был слегка ошарашен всей этой роскошью. Я, конечно, знал, что Р.Э. птица высокого полета, но и подумать не мог, что у него такие доходы.
Я вышел из машины, поднялся по лестнице — к парадной двери вели двадцать мраморных ступенек — и нажал на кнопку звонка.
Через некоторое время дверь открылась. На пороге, вопросительно подняв седые брови, стоял высокий полный человек в костюме английского дворецкого. Позже я выяснил, что звали его Уоткинс и Р.Э. выписал его из Англии за приличную сумму.
— Я Честер Скотт, — отрекомендовался я. — Мистер Эйткен ждет меня.
— Да, сэр. Сюда, пожалуйста.
Я прошел за ним через большой холл, потом вниз по лестнице в комнату, видимо служившую Р.Э. кабинетом. Там стояли стол, диктофон, четыре кресла, радиоприемник. Вдоль стен — полки с книгами, тысячи две книг.
— Как он себя чувствует? — спросил я Уоткинса, когда тот зажег свет и уже собрался исчезнуть в дальних закоулках огромного дома.
— Все необходимые меры были приняты, сэр, — сказал он замогильным голосом. — Прошу вас, подождите несколько минут, я сообщу ему о вашем приходе.
Он удалился, а я подошел к полкам и стал рассматривать корешки книг.
Через некоторое время Уоткинс вернулся.
— Мистер Эйткен готов принять вас.
Прижимая к боку папку, которую мне сунула Пэт, я прошел за Уоткинсом по коридору в лифт, который поднял нас на два этажа. Через широкий вестибюль мы подошли к двери. Уоткинс легонько постучал, повернул ручку и сделал шаг в сторону.
— Мистер Скотт, сэр.
Я вошел в большую и типичную мужскую комнату. Портьеры на большом окне были раздвинуты, и за ним плескался освещенный луной океан. А на односпальной софе лежал Эйткен.
Выглядел он как всегда, если не считать того, что я привык видеть его на ногах, а не в постели. В зубах у него торчала сигара, а поверх одеяла была навалена куча бумаг. У изголовья горела лампа, остальную часть комнаты скрывала темнота.
— Входите, Скотт, — сказал Эйткен, и по тому, как скрипнул его голос, я понял, что собственное положение доставляет ему мало удовольствия. — Здорово я устроился, да? Берите стул. Ну, ничего, я заставлю этих кретинов заплатить! Я послал моего адвоката полюбоваться на эти ступеньки — это же настоящая волчья яма! Прищучить я их прищучу, только нога от этого здоровей не станет.
Я поставил стул поближе к софе и сел. Потом начал было выражать соболезнование, но он отмахнулся.
— Не надо, — устало произнес он. — Это все пустые слова, какой от них толк? Если верить этому дураку доктору, я вышел из строя по крайней мере на месяц. В моем возрасте и при моем весе ломать ноги не очень-то рекомендуется. Если не отлежать сколько положено, можно остаться хромым на всю жизнь, а такая перспектива мне никак не подходит. Поэтому я буду лежать. А завтра заседание правления. Вести его придется вам. — Он посмотрел на меня. — Справитесь?