— Сейчас я выведу ваш велосипед.
— Я войду, Чес. Мне нужно с вами поговорить.
— Если нужно, пойдемте.
Мы направились к дому. Я задержался, чтобы запереть входную дверь, а она сразу прошла в гостиную.
Когда я вошел, Люсиль сидела в кресле и задумчиво глядела сквозь большое окно на песок и океан.
Я взглянул на каминные часы. Без четверти одиннадцать. Казалось, с того момента, когда Люсиль потеряла сознание у меня в объятиях, прошла целая вечность. А было это только вчера вечером. Я сел напротив и посмотрел на нее. Куда девалась очаровательная девочка, любовавшаяся собой в зеркало? Девочка, увидев которую я сразу потерял голову? Она словно нарастила новую кожу, твердую оболочку. Она была все так же хороша и желанна, но очарование молодости исчезло.
Медленно повернув голову, она взглянула на меня. Наши глаза встретились.
— Ох, какую же я кашу заварила, — вздохнула она. — Благодаря вам мне, может, и удалось бы выкрутиться, так нет же, оставила в машине этот дурацкий купальник. Значит, я теперь снова в опасности?
— Трудно сказать. — Я тщательно взвешивал слова. — Все зависит от того, кто взял купальник. Может, гараж взломал какой-нибудь воришка: а вдруг найдется что-нибудь ценное? Но в машине, кроме купальника, ничего не было. Вот он и взял его, все лучше, чем ничего.
Она покачала головой.
— Не думаю. На купальнике вышито мое имя.
Я пристально посмотрел на нее. Сердце мое учащенно забилось.
— Роджера у нас знают почти все. И все знают, как он богат...
У меня вспотели ладони. Я действительно считал, что сломанный замок — дело рук какого-нибудь воришки, но сейчас, когда Люсиль так бесстрастно и деловито выдала свою версию, я сразу насторожился.
— В конце концов, — продолжала она спокойно, не глядя на меня, — какой смысл вору уносить купальник? Кому его продашь? Нет, Чес, нас хотят шантажировать.
— По-моему, вы торопитесь с выводами...
Она нетерпеливо махнула рукой.
— Поживем — увидим. — Она медленно повернула голову и взглянула мне прямо в глаза. — Вы бы заплатили шантажисту, Чес?
— Откупаться от шантажистов — бесполезное занятие. — Я старался говорить спокойно, под стать ей, но голос звучал непривычно глухо. — Стоит один раз заплатить — и все, считайте, что вы на себя надели хомут.
— Просто мне было интересно знать. — Она принялась разглядывать свои руки, повернула их, посмотрела на ярко-красные ногти. — Я думаю, надо сказать Роджеру.
— Он ничем не сможет помочь, — отрезал я.
Она продолжала разглядывать свои руки.
— Я знаю его лучше, чем вы. Он очень дорожит своим положением, мнением окружающих. И если я расскажу ему все как было и что вы хотели взять всю вину на себя, я думаю, он заплатит шантажисту.
Воцарилась ледяная тишина.
— Денег у него, слава Богу, хватает, — продолжала она после бесконечно долгой паузы. — Да и торговаться он умеет. Так что, думаю, дорого ему это не станет. Скорее всего, он заплатит.
— А после этого разведется с вами, — напомнил я.
— Пусть разведется, это лучше, чем идти в тюрьму.
Я вытащил пачку «Кэмела» и закурил, заметив при этом, что руки у меня совсем не дрожат.
— Может, нас и шантажировать-то ещё никто не будет.
Хорошо знакомым мне жестом она приподняла волосы с плеч.