— Но если он узнает, что вы суете нос в его дела, ему это не понравится. Он может пойти в полицию.
— Не пойдет. А теперь будьте хорошей девочкой, одевайтесь и уезжайте домой. У меня очень много дел, и вы просто мешаете.
— Неужели вы все это серьезно? Да вы его только разозлите. Еще, чего доброго, он цену поднимет.
— Не поднимет, — заверил я. — Потому что не дурак. Он понимает, что больше тридцати тысяч ему из нас не выжать. А теперь, пожалуйста, уезжайте.
Медленно, нехотя она поднялась.
— Может, лучше все-таки отдать ему деньги, Чес? Эта ваша хитрость... может обернуться для нас тюрьмой.
Я улыбнулся.
— Успокойтесь и положитесь на меня. Время ещё есть, будем надеяться, что нам повезет.
— Не нравится мне это. — сказала она, глядя на меня сверху вниз. — Лучше бы заплатить ему и избавиться раз и навсегда.
— Вам-то, конечно, так было бы лучше, потому что деньги не ваши. Если вам так хочется отдать ему деньги, попросите мужа одолжить вам тридцать тысяч. Вдруг он согласится?
Она гневно взмахнула руками, потом повернулась и быстро вышла из комнаты.
Я взял телефонный справочник и открыл его на букву «Р». Оказалось, что Оскар Росс живет в доме под названием «Бельвю» на Прибрежном бульваре. Не самый фешенебельный район города, но ничем не хуже моего.
Любопытства ради я посмотрел, зарегистрирован ли в справочнике Арт Галгано. Как я и полагал, его там не было.
Отложив справочник, я поднялся налить себе ещё кофе. Снова начала болеть голова, и я пошел в ванную, взял там три таблетки аспирина и запил их чуть тепловатым кофе.
Я вернулся в комнату, сел на кушетку и принялся обдумывать положение. Минут через десять из спальни вышла Люсиль. В своих желтых брючках и белой блузке она выглядела великолепно. В правой руке она держала белую сумку.
Люсиль остановилась в дверях, явно рассчитывая произвести впечатление. На лице её было выражение, какое бывает у заблудившейся девочки. Такая конфетка, прямо хотелось положить в рот и съесть.
Эх, подумал я, не была бы ты женой Эйткена, да к тому же такой бессовестной лгуньей и авантюристкой!
— Чес, — начала она своим тихим детским голосом. — Мы должны отнестись к этому серьезно. Я сейчас думала...
— Можете не продолжать, — теребил я. — Я знаю ваши мысли наизусть. Вы решили — разумеется, за нас обоих, — что я должен выложить все свои сбережения, до последнего цента, но вы забываете об одном: если вы платите шантажисту, он обязательно приходит еще. Росс сейчас с радостью заберет денежки, и, возможно, год или даже два мы о нем ничего не услышим и будем думать, что все в порядке, как вдруг он заявится и расскажет нам, что попал в очень сложное положение и что ему позарез нужны деньги. Это мои деньги, Люсиль. Может быть, мне и придется с ними расстаться, но расстанусь я с ними лишь тогда, когда увижу, что другого способа вырваться из этой переделки нет.
Она стала беспокойно шагать по комнате.
Наконец остановилась и сказала, не глядя на меня:
— Тогда, наверное, я обо всем расскажу Роджеру. Уверена, он скорее заплатит этому человеку, чем позволит засадить меня в тюрьму.
— Эту сцену мы уже один раз проигрывали, к чему повторять заезженные номера? — с улыбкой спросил я. — Уезжайте, пока я не рассердился.
Она вцепилась в свою сумочку и, бешено сверкая глазами, подошла ко мне.
— Мы должны заплатить! Если вы отказываетесь, я все расскажу Роджеру! Я не шучу!
— Помните, чем закончилась эта сцена в прошлый раз? Вы сказали, что не хотите ничего говорить Роджеру и не будете бросаться его именем мне в лицо. Похоже, у вас короткая память. Хорошо, если уж вам так хочется ему обо всем рассказать — давайте, только мы поедем вместе, и я позабочусь о том, чтобы все факты были изложены верно.
Она побелела от гнева.
— Ненавижу вас! — крикнула она и замахнулась своей сумочкой, норовя съездить мне по лицу.
Я вовремя успел поднять руку, и удар пришелся по кисти. Столкновение было таким стремительным, что сумочка вырвалась у неё из рук, пролетела через всю комнату, шмякнулась о стену и от удара раскрылась. Все её содержимое вывалилось на пол.
Мне бросился в глаза один предмет.