— Вот это интересно! — воскликнул я.
Люсиль бросилась к сумочке, схватила предмет и сунула его под блузку. Потом с глазами, полными невыразимого страха, попятилась назад.
Какую-то секунду я стоял словно пригвожденный к полу и только таращил глаза, но, когда она кинулась к двери, я пришел в себя и рванулся ей наперерез.
Я схватил её за руку уже в холле. Она вывернулась, вырвала руку и хотела уже открыть парадную дверь. Я снова схватил её и дернул на себя. Она вырывалась, пинала меня ногами, толкала руками и даже пыталась укусить. Неожиданно она оказалась довольно сильной, и, прежде чем я успел крепко схватить её за руки, ей удалось угостить меня тремя-четырьмя достаточно болезненными ударами в лицо, после чего я, естественно, здорово разъярился.
Наконец мне удалось вывернуть ей руку и повернуть спиной к себе. Я нажал чуть крепче — она взвизгнула и упала на колени, но тут же бросилась на пол, откатилась от меня, вскочила на ноги и нырнула к двери. Я снова схватил её. Тяжело дыша, она извивалась и пыталась лягнуть меня ногой, но на сей раз я был готов и успешно увертывался.
Она попробовала разбить мне лицо головой — ничего не вышло, но тут ей удалось высвободить одну руку, и она что было силы вонзила мне в шею длинные ногти.
Я словно сражался с дикой кошкой. Каким-то образом ей удалось ударить меня коленом в грудь, да так сильно, что я выпустил её руки. Она кинулась на меня, но в этот момент из-под блузки на пол выпал предмет.
Я поднял его.
Это было водительское удостоверение.
Выписано на её имя два года назад.
Тогда я повернулся к ней.
Она забилась в угол комнаты и сидела там, не двигаясь, закрыв лицо руками.
Потом начала плакать.
Глава двенадцатая
Я положил удостоверение в карман и пошел в ванную. Там обмыл царапины на шее. Царапины были довольно глубокие и саднили. Наконец мне удалось остановить кровотечение. Но следы на лице были достаточно красноречивы. Даже ребенку будет ясно, что я с кем-то дрался.
Я вышел в гостиную, сел к окошку и стал смотреть на прибрежную полосу песка и на далекие пальмы.
Некоторое время я сидел и курил. Потом за спиной раздалось какое-то движение.
В дверях стояла Люсиль.
— Чес... — Голос её дрожал. — Я все объясню... Я сейчас все объясню...
— Давайте объясняйте, — согласился я. — Кажется, будет что послушать. Вы уже доказали мне, что вы довольно находчивая лгунья, но то было так, семечки. А вот если вам удастся успешно выкрутиться и сейчас, вы вполне можете рассчитывать на мировое признание.
Она подошла и села в кресло напротив.
— Прошу вас, Чес... Я знаю, вы на меня сердиты, но я вам совсем не лгала. Правда, совсем. — На лице у неё появилось такое ангельское выражение, что у меня руки зачесались: с каким удовольствием я сейчас положил бы её на диван и хорошенько бы её выпорол. — Если бы вы попросили у меня удостоверение, я бы вам его сама дала. Вам незачем было так глупо себя вести.
— Слушайте, моему терпению может прийти конец.
Она облизнула губы, и ангельская невинность на лице сменилась настороженной сосредоточенностью.
— Извините меня, Чес. Я вовсе не хотела злить вас, — мягко проворковала она. — Но если вы не верите, что я никогда вам не лгала...
— Бросьте вы это, — перебил я нетерпеливо. — Выкладывайте ваше объяснение. Значит, вся история насчет желания научиться водить была выдумкой?
Большим и указательным пальцами левой руки она провела по ноге от бедра к колену. Это должно было изображать смущение маленькой девочки, но на эту удочку я уже не ловился.
— Видите ли, Чес, я влюбилась в вас с первого взгляда, — сказала она, потом вдруг вскинула голову и посмотрела на меня огромными горящими глазами.