- Есть что-нибудь новенькое?
Я рассказал ей все, что удалось выяснить. В заключение я сказал:
- Похоже, что эта Анжела Торнсен платит кому-то в этой конюшне «Блэк Кэзет». Это либо Хенк Смелди, либо кто-нибудь другой. Я этого еще не выяснил. Не вижу возможности обойтись без встречи с Анжелой и Хенком. Выл бы очень полезен Терри, но его пока не удается обнаружить. В этом деле, чтобы добиться результата, нужно время.
- Видишь ли, Дирк. Миссис Торнсен платит три тысячи долларов в день за расследование, которое вы проводите с Биллом.
Деньги немалые. Тебе, я думаю, надо отправиться к ней, рассказать, в какой стадии находится расследование и спросить, хочет ли она и дальше продолжать его. Может быть, она этого не захочет. Прозондируй ее реакцию, Дирк.
В этом был смысл. Я вернулся к себе.
Было уже 10.20, когда я позвонил миссис Торнсен. Я сразу узнал сбивчивый голос Смелди.
- Это мистер Уоллес, - сказал я. - Позовите, пожалуйста, миссис Торнсен.
- Вы тот детектив, который недавно приходил сюда?
- Да, тот самый.
- Миссис Торнсен нет дома. Она вернется поздно вечером. Я поблагодарил его и повесил трубку. Через пару минут мне в голову пришла замечательная идея. Я тотчас же решил ее осуществить. Написав для Билла записку и оставив ее на его столе, я спустился вниз, сел в машину и поехал в резиденцию Торнсенов. Так как миссис Торнсен не было дома, мне представлялась замечательная возможность поговорить с Джоном Смелди...
Мне пришлось немного подождать и позвонить три раза, прежде чем он открыл мне дверь.
- Извините, мистер Уоллес, - пробормотал он. - Миссис Торнсен нет дома.
Отодвинув его плечом немного в сторону, я протиснулся в коридор.
- Мне нужно поговорить с тобой, Джон. Он отступил в глубину коридора, да ему ничего другого и не оставалось сделать, закрыв при этом входную дверь.
- Извините, мистер Уоллес, я занят, - сказал он, немного растерявшись.
- Пойдем к тебе в комнату, Джон, - сказал я, крепко беря его за локоть, - мне нужно задать тебе несколько вопросов. Он несколько мгновений враждебно смотрел на меня, но потом двинулся по длинному коридору и, наконец, вошел в большую комнату с четырьмя креслами, кроватью, кушеткой и другими предметами мебели. В конце комнаты была дверь, которая, как я понял позже, вела в ванную. Смелди жил с комфортом.
- Я бы не отказался выпить, Джон. Налей мне виски. Поколебавшись, он затем подошел к бару, достал бутылку «Катти Старк», налил две большие порции и подал мне одну из них. За его спиной я увидел ряд пустых бутылок на верхней полке бара.
- О чем вы хотели со мной поговорить, мистер Уоллес? - спросил он, приложившись к бокалу, как бы ища в нем поддержки от нахлынувшего на него беспокойства.
- Миссис Торнсен наняла меня, Джон, чтобы я выяснил, кто и почему шантажирует ее дочь. По-моему, ты бы мог мне немного помочь. Ты знаешь все, что здесь делается, так ведь, Джон?
- Я служил Торнсенам более тридцати лет, - сказал он задумчиво.
- Расскажи мне, что за человек был мистер Торнсен? Весь разговор останется между нами, клянусь тебе, но для меня это очень важно, потому что я хочу помочь этой семье.
- Мистер Торнсен умер.
- Я знаю это. Что это был за человек?
- Он был нелегкий человек, крепкий орешек, - сказал Джон после долгой паузы. - Наверное человек и должен быть таким, если он занимает важное положение. Со мной он тоже был крут, хотя платил хорошо.
- А на детей это его крутость распространялась?
- На мистера Терри да, но не на Анжелу. Он хотел, чтобы мистер Терри участвовал в его деле, и он не мог терпеть, когда тот садился играть на пианино. Отношения между ними очень обострились, и мистер Терри ушел из дома. После этого обстановка в доме разрядилась и работать стало легче вплоть до смерти мистера Торнсена. Потом новое несчастье. Дочь и мать перестали понимать друг друга, и Анжела ушла из дома, перейдя жить в коттедж. Моя жена тоже не ладила со мной и перешла к Анжеле. Сейчас она обслуживает ее в коттедже.
- Ведь дети Торнсенов росли на твоих глазах. Какого мнения ты о Терри?
Смелди хмуро уставился на свой пустой стакан.
- Мистер Терри был хорошим мальчиком. Мы с ним очень дружили. Он часто заходил в мою комнату и разговаривал со мной. Он был добр и отзывчив, интересовался моим прошлым, моими родителями. Он очень переживал, что наши отношения с женой расстроились. Он говорил, что не может больше жить с отцом. Как только Торнсен уходил на работу, Терри отправлялся в музыкальную комнату и часами играл на рояле. Он был гениален. Он не знал нот, но ему достаточно было услышать мелодию, как он тут же ее воспроизводил. Отец не разрешал ему брать уроков у преподавателей, но они ему были совершенно не нужны. Лучше бы играть он все равно не стал. Когда он уходил, то зашел ко мне в комнату и пожал мне руку на прощанье. Я был так этим растроган, что схватил его руку и поцеловал, а когда он ушел, я долго плакал.