James Hadley Chase

Снайпер

— Сегодня ты будешь стрелять по мишеням, — я протянул Тимотео ружье. — Завтра попробуем движущиеся цели.
Не знаю, услышал ли он меня. Вид его мне не понравился, но я уже не обращал на это внимания. Мне наскучил его затравленный взгляд.
Он стрелял до полудня. Число попаданий во внутренний круг увеличилось. Но в начале первого качество его стрельбы резко ухудшилось, и я понял, что пора прерваться.
Я повернулся к Раймондо. Тот как раз поднес зажигалку к очередной сигарете.
— Он пообедает со мной. Мы начнем вновь в два часа.
Раймондо встал.
— Мы сами накормим его, солдат. Он останется со мной. Пойдемте, мистер Саванто, посмотрим, что приготовил для нас Ник, — он насмешливо посмотрел на меня. — Я приведу его в два часа.
Я не возражал. Чем меньше я имел дело с этим болваном, тем больше меня это устраивало.
Я проводил их взглядом, а затем ушел в бунгало.
Следующие дни ничем не отличались от этого. Раймондо приводил Тимотео ровно в девять, в двенадцать они шли обедать, в два снова появлялись в тире и оставались там до семи вечера. Все это время Тимотео стрелял, извел кучу патронов, делал то, что ему говорят, но устойчивого прогресса в результатах не наблюдалось.
Мне пришлось сдерживать себя, когда он начал стрелять по движущимся целям. Пули то обгоняли их, то пролетали сзади, но несколько часов спустя он таки начал попадать в банки из-под пива, ползущие с наименьшей скоростью, какую могла обеспечить установка.
Люси эти дни красила бунгало. О Тимотео она не спрашивала. Она не могла даже увидеть его. Но в наших отношениях наступил кризис. Мы были предельно вежливы друг с другом и часто подолгу молчали, сидя в одной комнате, чего не случалось раньше.
Я знал, что она волнуется и обижена, но продолжал убеждать себя, что после отъезда Тимотео все забудется и наша жизнь пойдет, как прежде.
После третьего дня я все явственнее чувствовал, как истекает отпущенное мне время и еще сильнее навалился на Тимотео. Он уже попадал в две из пяти банок из-под пива, ползущих со скоростью улитки, но я считал, что этого недостаточно. Я смазал цепь машинным маслом и добавил оборотов мотора.
Банки поползли в три раза быстрее. Из пятидесяти пуль ни одна не попала в цель.
— Целься перед банкой! — в отчаянии кричал я. — У тебя все пули пролетают сзади.
Как он потел! Я даже не представлял, что человек может так потеть. Он старался, это несомненно, но толку не было. Он продолжал стрелять и промахиваться, и по выражению его лица я понял, что он на грани истерики.
— Ладно, хватит, — я повернулся к Раймондо. — Уведи его. Пусть он отдохнет, — я выключил мотор. — На сегодня достаточно.
Раймондо зло глянул на меня.
— У него нет времени отдыхать, солдат. Мистер Саванто приезжает послезавтра, чтобы узнать о его успехах. Возможно, отдыхать придется тебе, если он не будет стрелять лучше.
Только глухой не услышал бы угрозы в его голосе. И Тимотео стрелял до сумерек. На сотню выстрелов он попал разве что в три банки. Ему едва хватало сил поднимать ружье.
— Все, — отрезал я. — Больше он стрелять не может. Уведи его.
Вспотел и я. Если до приезда Саванто оставалось сорок восемь часов и он рассчитывал, что ему покажут товар лицом, то время работало против меня.
Когда они ушли, я вернулся в бунгало. Пахло жареным луком. Люси я нашел на кухне. Она готовила жаркое... одно из моих любимых блюд.
— Привет!
Она обернулась через плечо и чуть улыбнулась.
— На сегодня все?
— Да, пойду приму душ.
— Обед через двадцать минут.
— Пахнет хорошо.