Саванто потер затылок.
— Пожалуй, я попрошу у вас сигарету, мистер Бенсон. Доктор запретил мне курить, но иногда желание слишком велико. Особенно когда волнуешься.
Я дал ему сигарету, зажег спичку. Он глубоко затянулся, выдохнул дым, не отрывая взгляда от потолка, а мои мысли вновь завертелись вокруг того, что бы я сделал, имея шесть тысяч долларов.
Молчание и сигаретный дым наполнили гостиную. Его ход, мне оставалось только ждать.
— Мистер Бенсон, я ценю вашу честность. Мне бы не понравилось, если б вы сказали, что сделаете из Тимотео снайпера при первом упоминании о шести тысячах долларов. Я знаю недостатки моего сына. Однако он должен стать метким стрелком за девять дней. Вы сказали, что не можете сотворить чудо. В обычной ситуации я бы с этим согласился, но не сейчас. Дело в том, что Тимотео обязан научиться стрелять за девять дней.
Я вытаращился на него.
— Почему?
— На то есть причины. Они не имеют к вам ни малейшего отношения, — змеиные глаза блеснули. Он стряхнул пепел в стеклянную пепельницу на столе. — Вы говорили о чудесах, но мы как раз живем в веке чудес. Прежде чем приехать сюда, я навел о вас справки. И сейчас мы бы не сидели за одним столом, если б я сомневался в том, что вы именно тот человек, который мне нужен. Вы не только прекрасный стрелок, но и доводите до конца начатое дело. Во Вьетнаме вы уходили в джунгли на долгие, полные опасности часы, в одиночку, только с ружьем. Вы убили восемьдесят два вьетконговца... хладнокровно, одним выстрелом на каждого. Мне нужен такой вот человек... не признающий поражения, — затушив сигарету, он продолжил. — Сколько вы хотите за то, чтобы научить моего сына стрелять, мистер Бенсон?
Я заерзал на стуле.
— За девять дней это невозможно. Может, за шесть месяцев мы чего-то добьемся, но девять дней... нет! Деньги тут ни при чем. Я же сказал, у него нет способностей.
Он не сводил глаз с моего лица.
— Деньги очень даже при чем. За свою жизнь я пришел к выводу, что за деньги можно купить все... если только назначить подходящую цену. Вы уже подумали о том, как распорядиться шестью тысячами долларов. С такими деньгами вы могли бы подновить школу, и она начала бы приносить доход. Но шести тысяч недостаточно для сотворения чуда, — из внутреннего кармана пиджака он достал длинный белый конверт. — Здесь, мистер Бенсон, две облигации на предъявителя. Я считаю, что носить их с собой удобнее, чем пачку денег. Каждая облигация стоит двадцать пять тысяч долларов, — он бросил конверт на стол. — Взгляните сами. Убедитесь, что я вас не обманываю.
Руки дрожали, когда я вынимал из конверта облигации и разглядывал их. Я первый раз видел облигацию на предъявителя и понятия не имел, настоящие они или поддельные, но выглядели они как настоящие.
Я положил облигации на стол. Руки плохо слушались, гулко билось сердце.
— Я предлагаю вам пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы вы совершили чудо, мистер Бенсон.
— Вы это серьезно? — я внезапно осип.
— Разумеется, мистер Бенсон. Сделайте из моего сына снайпера за девять дней, и эти облигации — ваши.
— Я ничего не понимаю в облигациях, — я тянул время. — Возможно, это просто клочки бумага.
Саванто улыбнулся.
— Как вы убедились сами, я оказался прав, говоря, что за деньги можно купить все. Теперь вы хотите знать, не фальшивые ли эти облигации. Вы уже не упоминаете о том, что неспособны на чудо, — он наклонился вперед, постучав по облигациям ногтем указательного пальца. — Они настоящие, но вы можете не верить мне на слово. Давайте съездим в банк и послушаем, что там скажут. Спросим, могут ли они обменять эти две бумажки на пятьдесят тысяч долларов наличными.
Я встал и отошел к окну. В маленькой комнате мне не хватало воздуха. Посмотрел на черный «кадиллак», на длинного парня, сидящего на заднем сиденье.
— Обойдемся... Хорошо... Считаем их настоящими.
Вновь Огасто улыбнулся.
— Правильное решение, времени и так мало. Я поеду в отель «Империал», я там остановился, — он взглянул на часы. — Сейчас начало шестого. Пожалуйста, позвоните мне в семь часов и скажите, согласны ли вы сотворить чудо за пятьдесят тысяч долларов или нет.
Он убрал облигации в карман и поднялся.
— Одну минуту. Я хочу знать, почему ваш сын должен хорошо стрелять и по какой цели. Иначе я не смогу подготовить его. Вы говорили об одном выстреле, но выстрелы бывают разные. Я должен знать, мистер Саванто.
Он задумался. Взял со стола шляпу и посмотрел в нее.
— Что ж, я вам скажу. Я заключил глупое пари с моим давним другом, на очень крупную сумму. Мой друг — прекрасный стрелок и вечно хвалится своими охотничьими успехами. Я опрометчиво заявил, что метко стрелять может научиться кто угодно, это дается практикой, — он пристально посмотрел на меня. — Даже я, мистер Бенсон, если много выпью, способен на глупости. Приятель предложил пари, что мой сын не сможет убить бегущее животное после девятидневной подготовки. Я был пьян, зол и согласился на пари. Теперь я должен его выиграть.
— Какое животное? — спросил я.
— Обезьяна, прыгающая с ветки на ветку, олень, заяц, убегающий от собаки... Не знаю. Что-то в этом роде. Выбирает мой друг, но выстрел должен быть смертельным.