— А толстого?
— Я думаю, он мертв. Я попал ему в живот и полагаю, что он долго не протянет.
— По-моему, это похоже на гангстерскую организацию, а?
— Мне тоже так кажется. Человек, жующий резинку, их шеф.
— Роджер Шерман? В таком случае это доказывает, что Рой был только исполнителем. Я всегда считал, что у него не хватает организаторского таланта.
— Я пока не вижу, что ты можешь сделать с Шерманом, даже если он и шеф этих парней. Если ты посадишь его на скамью подсудимых, то имя Роя тоже появится в газетах.
— Да, действительно, — сказал Инглиш, вставая. — Плохо это или хорошо, но теперь надо поспать, Эд. Мне надо хорошенько подумать. Мы поговорим с тобой завтра.
Инглиш проводил Леона до двери.
— Мне надо повидать Морили. Этот толстяк, которого ты, возможно, убил, мог иметь досье в полиции.
— Не слишком-то вороши грязь, — посоветовал Леон. — Будь осторожен. Не нужно, чтобы Морили сопоставил твои вопросы с описанием лиц, которые его заинтересуют. У шофера такси, например, было достаточно времени, чтобы изучить меня.
— Я буду осмотрителен, — ответил Инглиш, провожая его.
Леон вышел на широкую лестничную площадку.
Кабина лифта, вход которой находился рядом с дверью квартиры Инглиша, поднялась на этаж. Из нее вышел молодой человек в темно-коричневом костюме и коричневой фетровой шляпе. Белый шелковый платок выглядывал из-под манжета его сорочки. Он бросил на Леона быстрый, внимательный взгляд и направился к своей квартире, находившейся в противоположной стороне площадки.
Инглиш, который тоже заметил соседа, задержался.
— Мистер Шерман? — окликнул он его. Человек в коричневом костюме обернулся. У него были необыкновенные глаза, таких ни Леон, ни Инглиш никогда не встречали. Цвета амбры, с огромными зрачками и лишенные всякого выражения.
— Да, я Шерман, — ответил он слегка нараспев. — Вы хотите со мной поговорить? Ведь вы — Ник Инглиш, не так ли?
— Уходи, Эд, — сказал Инглиш детективу вполголоса. — До завтра.
Он подошел к Шерману.
— Я действительно хочу поговорить с вами. Не могли бы вы зайти ко мне на минуту?
— Если не возражаете, я предпочел бы, чтобы вы зашли ко мне, я жду звонка.
— Ну что ж, — согласился Инглиш.
Шерман отомкнул свой замок и вошел первым.
— Прошу, мистер Инглиш.
Инглиш оказался в элегантном холле, сплошь уставленном цветами. Повесив шляпу на вешалку, Шерман пригладил волосы цвета соломы и открыл дверь напротив. Он нажал на кнопку выключателя, и море света залило все вокруг.
Не так просто было удивить Инглиша, но при виде обстановки в этой комнате он остановился, не пытаясь скрыть своего восхищения. Ни ковер, ни дорожки не нарушали в этом просторном помещении блеска паркета, удачно гармонировавшего с черными бархатными шторами, закрывавшими окна. Белый диван и два таких же кресла просто терялись здесь. Возле окна стоял рояль. В свете двух высоких канделябров черного цвета, имитировавших гигантские свечи, терялось пламя, бушевавшее в камине. У стены, задрапированной черным бархатом, стояла копия скульптуры Микеланджело «Пиетта» в натуральную величину. Слабый запах воска, витавший в этом огромном зале, необычное освещение вдруг чем-то напомнили Инглишу могильный склеп.
Заметив, что Шерман наблюдает за ним, Инглиш взял себя в руки.
— Как человеку, близкому к театру, вам должно понравиться здесь, — сказал Шерман, направляясь к камину. — Во всяком случае, освещение оригинальное, не правда ли? Безусловно, большинство людей не захотело бы здесь жить, но я не большинство.
— Верно, — сухо проговорил Инглиш. — Эта скульптура замечательная.
— Превосходная копия, — усмехнулся Шерман, доставая из пакетика пластинку жевательной резинки Инглиш отметил, что пакетик был похож на тот, что лежал у него в столе. — Вас интересует искусство, мистер Инглиш.
— Я очень люблю эту скульптуру, — сказал Инглиш, указывая на «Пиетту», — но не буду утверждать, что искусство меня слишком интересует. У меня никогда не было возможности заняться им всерьез. Однако не стану злоупотреблять вашим гостеприимством. Я хотел вас спросить, не были ли вы семнадцатого числа этого месяца в агентстве прессы на Седьмой улице, 136-Б?