— Добрый вечер, Корина, — сказал он. — Я могу войти?
— Понимаете, я сама не знаю, — ответила она. — Рой еще не вернулся. Вы хотели его видеть? Он с трудом сдержал раздражение.
— Я думаю, мне лучше войти, — проговорил он как можно любезнее. — К несчастью, у меня для вас неприятная новость.
— А! — Ее большие глаза раскрылись еще больше. — Может быть, вам лучше обратиться к Рою. Я не люблю узнавать о неприятностях. Рой никогда не доставлял мне их и не любит, когда мне о них рассказывают.
— Вы здесь простудитесь, — сказал он, делая шаг вперед и тем самым заставляя ее отступить в сторону. Он закрыл за собой дверь. — К тому же я боюсь, что это известие касается вас, только вас одной.
Ее кукольное личико сморщилось, но, прежде чем она успела заговорить, он направился к одной из дверей.
— У вас здесь гостиная? Давайте сядем. Она провела его в большую комнату, в которой довольно дешевая, но модная мебель выглядела неплохо.
Огонь в камине почти погас. При этом тусклом освещении Инглиш все же заметил, что ее одежда изрядно потерта на локтях и у шеи.
— Будет лучше, если мы дождемся Роя, — сказала она, сжимая и разжимая свои маленькие руки.
Она весьма старалась отдалить неприятное известие.
— Как раз по поводу Роя я и пришел к вам, — испытывая досаду, проговорил он. — Прошу вас, сядьте. Я был бы рад избавить вас от этой новости, но рано или поздно вам придется ее узнать.
— Он... У него неприятности?
Она неожиданно упала на стул — ноги отказались служить ей. Он заметил, как побледнело ее лицо, несмотря на обильную косметику.
Он покачал головой:
— Нет. У него нет неприятностей. Это значительно хуже.
Он хотел прямо сказать ей, что Рой умер, но перед ее кукольным лицом, перед этими глазами ребенка, расширенными от ужаса, заколебался.
— Он ранен? — Под его немигающим взглядом она вдруг отшатнулась, будто он собирался ее ударить. — Он... Но он не умер?
— Да, он умер, — ответил Инглиш, — я огорчен, Корина, что вынужден вам сообщить об этом. Если я могу чем-нибудь помочь...
— Умер! Но ведь это невозможно.
— Но это так.
— Это невозможно, — повторила она, и голос ее снова стал пронзительным. — Вы говорите это, чтобы напугать меня. Вы никогда не выносили меня, я это знаю. Как он мог умереть?
— Он убил себя, — мрачно сказал Инглиш. Она внимательно посмотрела на него и на этот раз поверила ему, он это сразу понял. Ее кукольное личико перекосилось. Она откинулась на диван, закрыв глаза рукой, рыдания сотрясали ее тело.
Инглиш подошел к маленькому бару, расположенному в углу комнаты, открыл его, наполнил стакан коньяком и подошел к молодой женщине.
— Выпейте это.
Он поднес стакан к ее губам, и ему удалось заставить ее глотнуть алкоголя прежде, чем она успела отстранить его руку.
— Он убил себя?
Он утвердительно кивнул и, обеспокоенный странным выражением ее глаз, спросил:
— У вас есть кто-нибудь, кто мог бы провести с вами сегодняшнюю ночь? Вы не можете оставаться здесь одна.
— Но теперь я совершенно одна, — слезы потекли по ее лицу, смывая краску. — О Рой, Рой! Как ты мог сделать это? Как ты мог оставить меня одну?
Можно было подумать, что это жалуется ребенок. Инглиш был потрясен. Он осторожно положил руку ей на плечо, но она оттолкнула его с такой силой, что он невольно сделал шаг назад.