«Еще одно очко в ее пользу, — подумала Хельга, — но у меня на руках козырная карта.» — Он не рассказал вам, что украл у меня кольцо, продал и на вырученные деньги купил мотоцикл?
Она очистила очередного омара и выжала на него порцию сока.
Терри промолчала и только взглянула на часы.
— Вы меня слышите?
— Да. Какое мне до этого дело?
— Никакого.
— Вы хотите что-нибудь сказать, миссис Рольф?
— Да. Передайте Дику, что, если он не появится здесь в девять часов вечера, я обвиню его в краже кольца. Терри кивнула и встала:
— В девять? Ха, зачем он вам в такое время, миссис Рольф? Хельга доела омара.
— Для того, чтобы прибрать здесь, Терри. Идите и передайте ему. — Она уставилась на девушку холодным взглядом. — Если, конечно, не хотите, чтобы он провел ночь в тюрьме.
— Миссис Рольф, я дам вам совет, — Терри пошарила в кармане брюк, достала две смятые пятидесятидолларовые бумажки и бросила их на пол. — Вот деньги, которые Дик вам должен.
Ни его, ни меня вы больше не увидите. А теперь непосредственно совет: когда у такой старухи, как вы, припекает в одном месте из-за мальчишки, который годится ей в сыновья, помогает холодная вода. Идите и посидите в ванной, миссис Рольф. — И, отвернувшись, она вышла из комнаты.
Прислушиваясь к реву мотоцикла, затихающему вдали, Хельга так и осталась сидеть. Она опустила глаза на пустые скорлупки из-под омаров и чувствовала себя такой же пустой, как и они.
Глава 7
Легкий ветерок шелестел листьями пальм. Время от времени доносился глухой стук упавшего кокосового ореха. Отдаленный гул машин с прибрежного шоссе сливался с шумом волн прибоя.
Хельга сидела в мягком шезлонге. Она включила подводное освещение бассейна но выключила лампы на террасе. Слабо светящаяся голубоватая вода бросала умиротворяющий свет на террасу.
Старуха, у которой припекает в одном месте!!!
Самые жестокие и самые верные слова, когда-либо сказанные о ней.
Сигарета тлела в пальцах Хельги.
С тех пор как она себя помнила, ей всегда не давал покоя острый сексуальный голод, для которого есть название: нимфомания.
Она воображала, что это ее тайна. И вот теперь эта девка сорвала покров самообмана.
Вспоминая прошлое, Хельга вынуждена была признать постыдный факт: другие тоже знали об этом, хотя и молчали. Улыбающиеся официанты, молодые крепкие мужчины, даже стареющие типы, с которыми она проводила час или два, может быть, в эту самую минуту судачили о ней: «Строго между нами, старик, эта шлюшка Рольф — настоящий огонь. Ну, знаешь — жена Германа Рольфа. Сразу валится на спину, стоит шевельнуть пальцем!..» По телу Хельги пробежала холодная дрожь. Она знала мужчин. Знала, что они не могут устоять от соблазна похвастать своими победами. С чего это она вообразила, что они не будут хвастать и посмеиваться?
«Что ж, старушка, ты сама виновата, — сказала она себе. — У тебя никогда не хватало духу противиться собственным влечениям. Ты могла пойти к психиатру, если бы решилась на борьбу».
К психиатру?! Нет, это не для нее! Она должна сама исцелить себя, ведь еще не поздно.
Хельга подумала о Дике Джонсе. Должно быть, она была не в своем уме, когда ей взбрело в голову затащить его к себе в постель. Этого желторотого юнца?! Больно только, что он так отчаянно не хотел залезать к ней под одеяло, даже выдумал отговорку про сломанную руку. Пошел он к черту! Пусть валяет дурака с Терри!
Ее вновь забила холодная дрожь — они будут смеяться над ней: Дик и Терри.
Пусть смеются.
Хельга поднялась и побрела и побрела вдоль бассейна.