По пути к бульвару Тран Хан Джефф оказался затертым со всех сторон мотоциклистами, рикшами на велосипедах, многочисленными американскими машинами, принадлежавшими не признающим правил езды богатым вьетнамцам, крошечными авто, управляемыми столь же безрассудными любителями, которые не имели представления, куда они едут, но которым очень нравился сам процесс управления автомобилем.
Для неосторожного водителя бульвар был полон опасностей. Ослепляли многоцветные китайские иероглифы. Старые вьетнамцы, сплошь в черной одежде, не признавали тротуаров и двигались исключительно по мостовой. Их можно было различить, лишь когда они оказывались освещенными передними огнями в нескольких ярдах перед автомобилем, и вы чуть было не наезжали на них. При резком же торможении другой автомобиль мог врезаться в вас сзади.
В Шолоне — китайском районе — улицы становились узкими. Толпа слоняющихся без дела людей искушала судьбу, выплескиваясь с тротуаров на проезжую часть.
Джефф уже несколько месяцев ездил по этим переполненным машинами и пешеходами улицам и научился протискиваться по ним на своем автомобиле. Трудности управления немного отвлекли его.
Наконец не без труда ему удалось найти место для автомобиля примерно в ста ярдах от Парадайз-клуба. Он помахал трем оборванным китайцам, которые бросились к автомобилю и помогли ему закрыть окна, надеясь заработать один-два пиастра. Узкая душная улица привела его к ярко освещенному неоновыми китайскими иероглифами входу Парадайз-клуба.
Еще на улице он услышал надрывающиеся звуки филиппинского джаза и пронзительные вопли певицы. Усиленная техникой музыка била по нервам и доставляла огромное удовольствие китайцам. Они, видимо, полагали, что чем громче звучит музыка, тем она лучше.
Джефф отодвинул занавес, закрывавший вход в танцзал. Тотчас же к нему подошла высокая молодая, кричаще одетая китаянка с густо напудренным лицом. Узнав Джеффа, она приветливо ему улыбнулась. Это была Ю Лан, жена Блекки Ли.
— Нхан еще не пришла, — сказала она, прикасаясь к его руке тонкими пальцами. — Она будет очень скоро.
Ее приветливость приободрила Джеффа. Он прошел с ней в танцзал. Там было много танцующих, полутьма зала скрадывала лица людей, очерчивая лишь силуэты фигур на фоне ярко освещенной эстрады.
Она проводила его к столику, стоявшему в углу, вдали от оркестра, пододвинула стул.
— Блекки здесь? — спросил он, усаживаясь. — Как всегда, шотландское виски.
Она ушла. Утомляла громкая музыка и пение женщины перед микрофоном. Мощь ее голоса была непривычной для европейского уха.
Из темноты вынырнул Блекки и с элегантной непринужденностью подсел к Джеффу.
Блекки Ли был коренастый, широкоплечий тридцатишестилетний мужчина, с черными напомаженными волосами, расчесанными на пробор, и лицом, всегда сохранявшим спокойную бесстрастность. С первого взгляда на Джеффа Блекки понял, что у него неприятности. Наблюдательность была одним из главных качеств Блекки. Ему нравился Джефф. Он не причинял никакого беспокойства, а для занятий Блекки не приносящий хлопот американец был сущей находкой.
— У вас есть связи с Гонконгом? — неожиданно спросил Джефф.
Лицо Блекки не утратило сонного спокойствия.
— Гонконг? У меня там много друзей, — сказал он. — Какого рода связи вас интересуют?
Джефф почувствовал себя на краю бассейна, в который ему предстояло нырнуть. «Можно ли довериться этому жирному китайцу?» — спрашивал он себя.
Заметив его нерешительность, Блекки добавил:
— Кроме друзей, у меня в Гонконге живет брат.
Последовала продолжительная пауза, Блекки ковырял в зубах забочисткой. Джефф смотрел на танцующих, пытаясь решить, может ли он довериться ему или нет.
Наконец он сказал:
— Строго по секрету. Одному из моих друзей нужен паспорт.
Блекки чуть заметно приоткрыл рот.
— Паспорт? — повторил он, словно никогда не слышал этого слова.
— Я думаю, в Гонконге достать паспорт будет легче, чем здесь, — сказал Джефф как можно более убедительно. — Поэтому меня интересовало, не знаете ли вы кого-нибудь, кто бы мог это сделать.