Обернувшись, Батч ногой со стуком захлопнул перед Селией дверь. Лежа на полу, девушка затыкала уши, чтобы не слышать происходящего там, за темной дверью.
ГЛАВА 4
Ролло, развалившись в большом глубоком кресле возле письменного стола, со вкусом зевал. Потом достал из коробки сигару и, надкусив ее, выплюнул кусочек табака. Закурив, посмотрел на дверь. Прошло несколько минут после того, как Селия, доктор и Гилрой ушли. С Кестером Вайдеманом говорил доктор Мартин. Ролло вынужден был признать, что доктор проявил необычную смекалистость. Вайдеман, как завороженный, ловил его слова. «Проклятый хитрец!» — думал о Мартине Ролло. Конечно, доктор получит круглую сумму за эту комбинацию. Но теперь, когда он все объяснил, Ролло вдруг сообразил, до чего это просто. Если бы он сам с самого начала понял, в чем дело, он мог бы обойтись без посредника. Но доктор был настолько хитер, что сыграл на его неведении и теперь получит треть всей суммы. Все существо Ролло протестовало против этого.
Постучали в дверь, и Ролло, недовольный, что прервали течение его мыслей, проворчал:
— Войдите!
Гилрой остановился на пороге с тревожным выражением в темных глазах.
— Войди и закрой дверь, — сказал ему Ролло и указал сигарой на стул: — Садись.
Гилрой сел на краешек стула, положив свои большие руки на колени.
— Тебе совсем не нравится это дело, не так ли? — спросил Ролло, пристально глядя в его глаза. — Да ты говори, не бойся. Я просто хочу знать почему?
— Я считаю, что ничего хорошего из этого не выйдет, — Гилрой опустил голову.
— Но, тем не менее, ты участвуешь?
— Да.
Ролло затянулся сигарой и выпустил к потолку густую струю дыма.
— Ты считаешь, что должен мне еще что-то?
— Да, возможно.
— У тебя слишком долгая память, Гилрой. Многие люди на твоем месте давно бы забыли об этом, — Ролло стряхнул в пепельницу пепел с сигары.
— Я ничего не забываю, — ответил негр.
— Тем не менее все очень просто. Твоя мать была очаровательная женщина. Она была слишком горда и слишком хороша, чтобы остаться рабой. — Он вздохнул и добавил: — Итак, ты по-прежнему считаешь себя моим должником за то, что я купил ее у того негра и освободил?
Гилрой снова утвердительно кивнул.
— А почему ты так торопишься заплатить долг?
— Я не люблю вас и остальных и хочу вернуться на Гаити. Я уже давно в этой стране, но вы все время не давали мне рассчитаться с вами. Теперь, когда такая возможность представилась, несмотря на то, что это очень плохая вещь, я хочу ею воспользоваться.
Ролло улыбнулся, будто был удовлетворен объяснением.
— Он ведь очень богат. Эта сумма для него ничего не значит, и ты совершенно напрасно так переживаешь.
— Меня совсем не это беспокоит, — продолжал Гилрой. — Мне совершенно безразлично, кто будет платить и кто получит деньги. Но вы, вы здесь играете нашей религией, вы попросту издеваетесь над ней. Ничего хорошего из этого не получится!
— Но ведь мы только сделаем вид, что оживляем труп, — возразил Ролло. — Если ты утверждаешь, что этого можно добиться, значит, ты лжешь. Если Вайдеман хочет в это верить, значит, он сумасшедший, не больше. Если же я хочу вытянуть из него деньги, значит, я хитрец.
— Ничего хорошего не получится, — упрямо повторил Гилрой.
— А что, по-твоему, может случиться?