— Еще бы, — торопливо согласился Дилени, побледнев. — Я сделаю все, что в моих силах.
— Тогда поедемте, месье.
Жаннетт отступала под взглядом Джоя. Она отступала до тех пор, пока не уперлась спиной в стойку.
«Это же невозможно! — уверяла она себя. — Джой не может быть убийцей! Полиция не может разыскивать его. Но если это даже и так, почему у него такой затравленный взгляд? Почему у него на щеке дергается мускул? И почему он старается спрятать руку с тремя багровыми царапинами на ней?» Неожиданно зазвонил телефон, и Джой вздрогнул.
Жаннетт сделала шаг к телефону.
— Не подходи к нему, — спокойно сказал Джой.
— Но почему же? Ведь это может звонить отец.
— Не подходи! — повторил он твердо. — Пусть звонит.
Внезапно Жаннетт почувствовала леденящий страх, потому что, наконец, поняла, что Джой — именно тот человек, которого все разыскивают за эти преступления.
— Не бойся, Жаннетт, — сказал он нежным голосом. — Тебе нечего бояться меня. Я ведь сказал вчера, что буду добр с тобой.
Он в изнеможении опустился на стул. Оба они в напряжении ждали. Через несколько минут телефон перестал звонить.
— Выслушай, Жаннетт, я хочу все объяснить тебе, — горячо начал Джой. — То, что пишут газеты о моем безумии, — наглая ложь. Я не хотел убивать Люсиль Бало. Это произошло совершенно случайно. Она сама стала приставать ко мне с нежностями, и я приказал ей убираться. Это было в нашем номере, в отеле. Она начала кричать. Я хотел заставить её замолчать и схватил за горло. Поверь мне, это произошло случайно. — Джой проглотил комок, подступивший к его горлу, и продолжал:
— Керр шантажировал меня. Я предупредил его, что сообщу об этом в полицию. Тогда он испугался и повесился на шнуре. И я не понимаю, почему все это приписывают мне.
Жаннетт заткнула уши руками. По его виноватому виду она понимала, что Джой лжет.
— Прошу тебя, замолчи, — умоляюще произнесла она, не глядя на него. — Только уходи, пожалуйста, уходи!
— Уйти? Куда же я сейчас пойду? Я рассчитывал, Жаннетт, что ты поможешь мне. Ведь ты же говорила, что любишь меня.
Теперь она несколько оправилась от первого шока и поняла, в какой опасности она находится. Джой уже убил одну девушку и говорил об этом со странным безразличием. Она пристально посмотрела на него. Странная, бессмысленная улыбка блуждала на его губах и объяснила ей все. Он сумасшедший! В этом не могло быть никаких сомнений.
— Но я не могу уехать с тобой в Париж, — сказала она. — Мой отец...
— Нет, можешь. У меня много денег, и я обеспечу его. — Он сделал шаг к ней. — Ты ведь поможешь мне, правда?
Не в силах больше сдерживать себя, она пронзительно закричала:
— Не подходи ко мне!
Он резко остановился и вдруг почувствовал прилив непреодолимой ярости. Неужели на свете не найдется человека, который был бы способен понять его? Жаннетт говорила, что любит его, а теперь отказывается протянуть ему руку помощи.
— Я ведь сказал тебе, что нечего меня бояться, — сказал он твердо и с горечью посмотрел на нее. — Но если ты веришь газетам, а не мне, то придется принять кое-какие меры предосторожности...
Жаннетт отпрянула.
— Прошу тебя, не прикасайся ко мне, — умоляла она. — Я... я... я помогу тебе, чем только смогу, но только не подходи ко мне.
Внезапно в ушах Джоя снова зазвучал вкрадчивый голос, который говорил ему, что будет лучше и безопаснее, если он тут же убьет её. Это был тот самый вкрадчивый голос, который уже приказывал ему на пляже, когда он наблюдал за Люсиль Бало и когда разговаривал с Софи. Этот беспощадный голос подсказывал ему: «Убей! Убей!» Джой подошел к стойке.
«Я не должен делать ещё и это! — думал он, но его пальцы помимо воли уже схватили горлышко бутылки. — Я не должен, ведь она же для меня святыня!» Но внутренний голос твердил: «Убей! Убей!» Он поднял бутылку. Жаннетт сидела на стуле, парализованная страхом, и глядела перед собой широко раскрытыми глазами. От ужаса она даже не могла найти в себе силы для крика.
«Ну же, ну же! — торопил его голос. — Скорее!» Сделав над собой колоссальное усилие, Джой поставил бутылку на стол.
— Уходи отсюда! — полузадушенным голосом сказал он. — Живее! Уходи!
Инстинктивно Жаннетт поняла, что ради неё он борется со своим рассудком и хочет сохранить здравый смысл и разум. Она видела, как эта титаническая борьба отражается на его лице. Она вскочила с места, метнулась к двери и стала лихорадочно рвать на ней замки.