— Продолжайте, — ухмыльнулся Калверт. — Что будет, если вам ничего не достанется?
— Больше я ничего не скажу. Можете взять расписку себе, — с горечью сказал он. — Берите ее и получайте деньги. Мне теперь все равно.
— Мне эти деньги не нужны. Но и вы с Родом ничего не получите.
— Как же вы поступите с распиской?
— Пока не знаю.
— Если вы не захотите с ней расстаться, то заработаете крупные неприятности, — в голосе Гастингса послышалась угроза. — За распиской идет охота.
— Я понял это. Недаром ко мне врываются в квартиру, выслеживают в городе, а один коротко остриженный тип даже напал на меня в баре.
У Гастингса вырвался сдавленный крик, настороживший Калверта.
— Я не хочу знать о нем, — Гастингс был растерян и бледен. — Он убийца.
— Рассказывайте все подробно, — резко сказал Калверт. — Откуда вам это известно?
— Он убил человека прямо у меня на глазах.
Глубокий страх исказил его лицо. Морщины сразу стали глубже, глаза запали, углы рта опустились. Калверт с жалостью наблюдал за ним, но, вспомнив о Плайере, почувствовал холодок, пробежавший по спине. Образ коротко остриженного типа сразу приобрел для него зловещую окраску.
В это время зазвонил телефон.
— Выпейте что-нибудь, — предложил Калверт Гастингсу, а сам снял телефонную трубку.
— Мистер Калверт? — услышал он голос Люси Бостон. — Я хотела бы с вами увидеться.
— Разве вы забыли, что я уехал в Филадельфию?
— Нед все мне рассказал по телефону.
— Это вы предупредили его о моей предполагаемой поездке?
— Да.
— Я был в этом заранее уверен.
— Теперь мне все понятно. Нед сказал, что...
— Кстати, как его здоровье? — перебил он девушку. — Если бы вы только слышали, как он вопил, заработав крошечную царапину.
— Вас не назовешь добряком, — помолчав, сказала она.
— Издержки плохого воспитания, ничего не поделаешь.
— Я не об этом. Я о ране Неда.
— Ах, да! Жуткая рана. Почти с дюйм величиной. Впрочем, я сам боюсь вида крови.
— Вы зря иронизируете. Нед болен гемофилией. Любая рана может оказаться для него смертельной.
Калверт долго молчал. Потом выдавил из себя:
— К сожалению, я не испытываю к нему ни жалости, ни сострадания, которые так переполняют вас.
— Не стоит язвить, мистер Калверт.