Первой целью Гарри поставил отыскать квартиру, где их примут вместе с ребенком. Все вечера он блуждал по маленьким улочкам, входя во все дома, где висели объявления: «Меблированные квартиры». Но нигде не хотели принимать с ребенком. Коекто из хозяек выражали ему свои симпатии. Они говорили, что хотели бы ему помочь, но не могут этого сделать. Клиенты не любят, когда их беспокоят крики новорожденных, объясняли они. Что касается Клер, она не уставала выговаривать ему за одиночество в длинные вечера.
— Ты все-таки, надеюсь, не думаешь, что я оставлю ребенка? — сказала она ему однажды. — Как только я выйду из больницы, я положу его под первую же дверь и уйду.
Это было уже слишком.
— Клер, ты же говоришь о нашем ребенке. Я тебе не позволю!
— Ладно, перемени пластинку. Не морочь мне голову историями о материнской любви. Хорошо? Уж не думаешь ли ты, что я буду его кормить? Я страшно боюсь маленьких детей. Я лучше выброшу его в море.
Гарри когда-то читал, что у беременных женщин бывают странные мысли и он думал, что Клер не понимает того, что она говорит. Все это заставляло его еще более активно искать квартиру.
Один из служащих ателье, с которым он работал, проникся к нему дружескими чувствами. Это был веселый, хитрый парень с лунообразным, всегда улыбающимся лицом. В петлице он носил значок секты, в которой он был проповедником.
— Я попытаюсь найти вам что-нибудь среди своих, — пообещал он, — но вы должны вместе со своей женой прийти в воскресенье на одно из наших собраний.
Гарри с трудом представлял себе Клер на таком собрании. Он сказал, что его жена нездорова, и он не хотел бы оставлять ее одну.
Однажды вечером, вернувшись домой, он с удивлением констатировал, что Клер нет дома. В комнатах было неубрано, а постель в беспорядке; Ожидая ее возвращения, Гарри немного убрал в квартире.
Когда он вешал халат Клер в шкаф, он заметил за одним из ее платьев легкий плащ, который Клер, наверняка, не могла купить, так как это была дорогая вещь. С напряженным лицом Гарри внимательно осмотрел ящики и мебель. Добыча, которую он нашел, вызвала у него головокружение. Очевидно, нужно было воровать довольно долго, чтобы собрать такую массу различных предметов. Несколько потертых бумажников, спрятанных под матрацем, доказывали, что она принялась за карманные кражи.
Он неподвижно стоял перед кроватью, на которой были разложены все украденные вещи, когда вернулась Клер. Она шла тяжело, а лицо у нее было бледным, беременность стала явно заметной и Гарри вдруг понял, что Клер нельзя назвать даже хорошенькой, черты лица у нее стали грубыми и вульгарными. Она все больше становилась похожей на ту, кем она была в действительности — уличной девкой.
Заметив Гарри с разложенными предметами, она вздрогнула.
— Ты начинаешь шпионить? — сказала она. — Ты гестаповец.
Гарри ничего не ответил. Он отвернулся и подошел к окну, прижавшись лбом к стеклу.
Послышался скрип кровати.
— Прости меня Мне не следовало это говорить, — сказала Клер.
— Ничего, — ответил Гарри тихо. — Я пошел, вернусь часов в семь.
— Не уходи, — сказала она. — Я тебе объясню. Все это произошло еще до сумочки, я тебя уверяю... Я после этого ничего не воровала, я уверяю тебя.
Она лгала. Гарри чувствовал это по выражению ее лица.
— Хорошо, — сказал он, устало проходя в другую комнату.
Клер появилась на пороге.
— Ты мне не веришь?
— Да, я тебе не верю, — сказал он, не глядя на нее. — Но это неважно, — и, стараясь не смотреть на нее, он вышел на улицу.
Глава XIII
На следующее утро в автобусе Гарри не смог развернуть свою газету, так как было очень много народа. И только выйдя из автобуса, он смог просмотреть внутренние страницы. От того, что он увидел, у него онемели руки и ноги.
«Убийство на Парк Лейн»