Когда я вошел в столовую и увидел длинный обеденный стол, сервированный серебром, то понял, что в этой семье еда имела большое значение.
Зерек принадлежал к тому сорту людей, которым наплевать на одежду и на комфорт, но которые весьма и весьма заботятся о своем здоровье. Стол ломился от еды. Зерек нарезал цыпленка величиной с индюка.
— Садитесь. Вы любите цыпленка?
— Я люблю все, и уж конечно, хорошую пищу.
— Моя жена прекрасно готовит.
— Не сомневаюсь.
Я отвел глаза от цыпленка и огляделся. Комната была узкой, длинной и скудно обставленной. Все тот же неизменный ковер на полу.
— Сядете вы, наконец!
— Где?
Он неопределенно махнул ножом.
Стол был сервирован на три персоны. Свое место я узнал — нож, вилка, ложка и салфетка были брошены как попало, чтобы показать, как я здесь желанен.
— Здесь?
— Совершенно верно, — он заметил выражение моего лица. — Жена была несколько рассеянна… Едва я сел за стол, он протянул мне тарелку с пожеланием отменного здоровья. Судя по той порции, которую он мне предложил, этого было бы достаточно для двух великанов.
— Выглядит весьма аппетитно. Весьма!
Зерек расплылся в улыбке. Я видел, что ему очень понравилось мое замечание.
— Один из сорока. Я покупаю их желтыми цыплятами по три шиллинга за дюжину. Еще по старой цене. Затем моя жена выкармливает их.
— Если я правильно понял, птиц у вас много.
— Сорок цыплят. И ещё гуси. Вы любите гусей?
— Еще как!
Он казался очень довольным собой.
— Ничего нет лучше гусей. Что вы скажете о гусе на обед в субботу? Мы здесь неплохо питаемся.
— Такой вкуснятины я не едал лет пять.
В этот момент открылась дверь и вошла она.
В моей жизни было много таких особенных мгновений: хороших, плохих, забавных и счастливых. Но этот вечер перечеркнул все. Это был момент, когда я забыл самого себя.
Одного её взгляда было достаточно. Меня как будто ударили о стену, а затем пропустили через руки ток напряжением в двести вольт. Секундой раньше все мои мысли были сосредоточены на цыпленке, и в голове не было никаких женщин. Теперь я превратился в дикого зверя.
Ее лицо, формы тела, взятые в отдельности, не представляли большого интереса. Маленького роста, плотная, с пышными волосами. Я никогда не видел подобных волос: цвета меди, густые и шелковистые. Зеленые глазищи с темными полукружьями под нижним веком, тонкое, четко очерченное лицо с чувственными губами. Еще на ней были грязные брюки и неряшливый, весь в пятнах, свитер.
Шестеро из семи мужчин прошли бы мимо этой женщины, даже не удостоив её взглядом, но я был седьмым. В ней было что-то особенное, именно то, что заставило запеть струны моей души. Как сказать яснее… Один взгляд на неё — и я умер. Пропал.
Я наблюдал, как она шла к своему месту в дальнем конце стола. Покачивание бедер и нежное колыхание груди заставили пересохнуть мое горло. Цыпленок, ещё совсем недавно казавшийся мне таким аппетитным, внезапно стал безразличен. Я мог только смотреть на нее.